После визита в морг он отвез Гайю в парк – строго по инструкции Александры. Да Кирилл и сам был не против прогуляться, это позволяло привести мысли в порядок. Так что к машине он возвращался в прекрасном настроении – которое было испорчено за пару секунд.
В кармане запиликал телефон, и номер на экране сразу предупреждал, что поговорить с ним жаждет отец. В этом был весь Павел Эйлер: нужно было обязательно настоять на своем. Последние недели Кирилл не снимал трубку, и кто-то другой уже додумался бы позвонить с незнакомого номера. Но не Павел Михайлович, ни в коем случае! Этот достойный сын своего отца был готов переть напролом до самой победы.
Нет, в первое время после того, как все случилось, Кирилл еще пытался с ним говорить. Принимал каждый вызов, как хороший мальчик. Не окупилось. Из трубки до него долетали возмущенные вопли, суть которых сводилась к емкому «Как ты мог такое допустить?!»
Допустить… Как будто у него был выбор! Как будто у него кто-то спрашивал его мнение… или хотя бы предупреждал, что очень скоро его знатно потягают по кругам ада. Кирилл и сам понимал, что облажался, но до сих пор не мог сказать, где это началось. Он не отказался бы от поддержки, но у отца всегда были иные воспитательные методы. Павел даже приезжать пробовал, но близнецы быстро его от этого отвадили, и он переключился на телефонный терроризм.
Постепенно боль утихала – медленнее, чем хотелось бы. Кирилл приходил в себя и на многое смотрел по-другому. Теперь ему было, что ответить отцу! Да, он сам виноват, что связался с мутной компанией. Но почему эта мутная компания заинтересовался именно им, из всех богатых студентов? Да вот как раз из-за адвоката Павла Эйлера – и прочих представителей этой семьи. Получается, из-за них Кирилл оказался в группе риска, а помощи и защиты так и не получил. Напротив, ему полагалось не просить, а преодолевать и соответствовать. Когда же оказалось, что он не справляется, начались стенания и осуждения. Его отец был далек даже от мысли, что может быть в чем-то не прав. Конечно, есть вероятность, что за эти месяцы Павел додумался до чего-нибудь нового, однако она не слишком велика, поэтому Кирилл привычно сбросил вызов. Перезванивать отец не стал, значит, дело несрочное. Было бы срочное – позвонила бы мать.
С матерью Кирилл как раз общался, хотя это были редкие и странные разговоры. Жанна Эйлер много лет жила на одной волне с мужем, она привыкла требовать от окружающих полной отдачи и ничего не прощать просто так. Вот и теперь чувствовалось, что она хочет пожалеть сына, но не понимает, как.