Виктор Быков выглянул в длинный коридор. Вагон на стрелках мотало, и пассажиры после Минска попрятались по своим купе. Не ходил туда-сюда даже постылый секретарь главы делегации, вечно сующий свой нос куда его не просят.
– Ты, Ефим, не суетись. Прибрался тут? Пошли инструкцию читать, чтобы снова не опростоволоситься. Темнеет, какие-то фонари зажигать в вагоне надобно. А какие и где эти проклятые фонари – понять не могу! «Откинуть рабочую заслонку в нерабочем тамбуре и придерживая подпружиненное основание штатного фонаря…» Тьфу! Я на филолога учился, там на курсе ничего такого не было. Пошли, говорю. Разбирать будем.
Однако Нечипорук не успокоился и в служебном купе. Распахнув настежь дверь – чтобы никто любопытный не подкрался – он загудел в ухо Быкову:
– Сваливать надо нам отсель, верно тебе говорю! Чего мы ждем, а? На кой нам этот Берлин сдался? Где там скроешься? Я, например, по-немецки и пары слов связать не могу. Решать нам надо с Витте, пока по Расее едем. Смотри: вот сейчас в коридоре никого нету – чем не случай? Подошел к купе, ключиком служебным дверь евонную отпер, бах-бах – и кончено дело! Тормоз Вестингауза[219] крутанем, спрыгнем из вагона, и ищи нас!
– Нам до Берлина жидовского прихвостня запрещено трогать, забыл?
– Помню, ети его мать. Вот только в толк никак не возьму – пошто? В Расее-то укрыться легче, нежели в неметчине. Вот и думаю: может, специально велено так, чтобы нас за границей империи легче поймать было?
– Ты, Ефим, глупостей не говори. Начальству завсегда виднее, что и как делать. Иди-ка лучше самовар ставить – к ночи чаю обязательно господа пассажиры потребуют. А я с инструкцией помаракую: фонари-то непременно зажечь надо, а где заслонка эта проклятая – ума не приложу.
Ефим с ненавистью покосился на Быкова, сжал зубы так, что желваки заиграли: вот послал Бог напарника! Не понимает, что ли, всей опасности осуществления миссии в Германии? Ну да ничего! У него, Ефима, свой умишко имеется!
Знай его Василий Быков получше – непременно бы встревожился…
⁂
– Вот, ваше высокопревосходительство. Извольте полюбопытствовать: расшифрованная депеша. Отправлена из Главного штаба по ходу следования экспресса в Минск, и там мною была перехвачена.
Дважды прочитав текст депеши, генерал-губернатор длинно и сложно выругался. Помянул матерно Дубинина:
– Растрепал, сучий потрох! Вот и верь после этого патриотам сраным…
– При всем моем негативном отношении к сему патриоту осмелюсь заметить, ваше высокопревосходительство: с револьвером в глотке много не посекретничаешь. Совсем забыл вам рассказать про предысторию моего перехвата…