– Сергей Юльевич, но я же не нарочно в глаза все время лезу. Простите, если что…
– Это вы мою супругу простите, Андрэ. Гм-м, да… У Матильды Ивановны, знаете ли, случаются порой вспышки. Да вы садитесь, садитесь, голубчик!
– Вы же работали, Сергей Юльевич. Я пойду, пожалуй…
Витте решительно завинтил колпачок самописки:
– Садитесь, Андрэ! В конце концов, у меня на пароходе неделя будет над тезисами посидеть. Да я, кстати говоря, не над ними работал – дневники давно пишу. Для потомства, так сказать… Давайте поговорим о чем-нибудь, Андрэ. Только, голубчик, не в службу, а в дружбу: вы не произведете разведку насчет чайку? Горло пересохло…
– С удовольствием, Сергей Юльевич! – Новицкий подскочил как на пружине и направился в сторону служебного купе.
Там он застал одного проводника, разбирающего какие-то бумаги. На вопрос о перспективах получения чая он лишь мотнул головой в сторону тамбура:
– У напарника спросите, господин хороший. Ефим давно уже с самоваром возится…
В тамбуре было шумно, и Ефим, сидящий на корточках у самовара, не расслышал, как открылась дверь. Новицкий же, открывший рот для вопроса о чае, быстро закрыл его, заметив рукоять револьвера, выглядывающую из-под рабочего фартука.
Он бесшумно прикрыл дверь, постоял немного и снова распахнул ее, постаравшись сделать это как можно громче. Проводник стоял в напряженной позе, сунув правую руку под передник.
– Милейший, – как ни в чем ни бывало окликнул его Новицкий. – Милейший, а что у нас нынче с чаем?
Проводник заметно расслабился, кивнул на самовар, криво улыбнулся:
– Чичас будет, ваш-бродь: шумит уже самовар-то! Вам в третье купе принести, или как?
– Я сам подойду, – Новицкий, не поворачиваясь к проводнику спиной, покинул тамбур.
Пройдя до середины коридора, он остановился у окна, вцепившись в поручень и напряженно вглядываясь в темноту. Сердце у подпоручика стучало где-то в горле, мысли прыгали. Новицкий ощущал себя в положении человека, долго пытавшегося разобраться в работе незнакомого механизма и, наконец, понявшего его суть. Мозаика сложилась: и неумёхи-проводники, и отсутствие депеши от Лаврова, и заглядывание этого Ефима в купе Витте при стоянки в Минске. Он прикрыл глаза и ясно припомнил и напряженную позу этого человека, и его правую руку под фартуком.
Лавров, скорее всего, не смог разгадать сей «шарады» – вот и не прислал депеши. Действительно: кто подумает на проводников?
– Ваш-бродь!
Новицкий вздрогнул, обернулся. Давешний Ефим глядел на него из тамбура, старательно улыбаясь.
– Ваш-бродь, чаек поспел! Вам куда принесть? Сколько стаканов?