Только успел подумать – и сразу увидел в нескольких саженях от рельсов распростертое тело. Новицкий осторожно приблизился: лицо проводника было разбито, кровь расплывалась и под распахнутой форменной тужуркой, но глаза моргали.
– Помо… Помоги, ваш… бродь, сдаюся я… Хребет сломал, должно, ног не чую…
Револьвера в руках у фигуры не было – видно, потерял при падении. Обернувшись, Новицкий сделал круг фонарем, и вскоре послышались приближающиеся голоса, по насыпи заметались огни фонарей.
– Положите его на брезент, – распорядился Новицкий. – Только осторожно: он говорит, что спину повредил.
– Смотри-ка – наш брат, проводник, – удивился кто-то.
– Это убийца, а не проводник, – бросил Новицкий, продолжая осматриваться в поисках револьвера.
Раненого под его крики перекатили на кусок брезента, понесли.
– Куды его, господин полицейский? Может, в багажный вагон определить до Калиша?
– Не сбежит оттуда?
– Отбегался, болезный. Из сознания выскочил, как на брезент положили…
– А до Калиша этого сколько?
– Часа два, должно.
– Ладно. Присматривайте тут за ним. А я в свой вагон вернусь – там второй злодей остался.
– Не сбежит, ваш-бродь?
– Тоже отбегался, – криво усмехнулся Новицкий.
В свой вагон он еле вскарабкался. Все пассажиры были в коридоре, живо комментируя ночную стрельбу и высказывая предположения относительно тела в купе нумер два. Новицкого – с разбитым лицом, в порванной одежде – признали не сразу, попятились. А когда узнали, хлынули навстречу, затормошили, засыпали вопросами. Матильда Ивановна кинулась на шею, пачкая пеньюар кровью и грязью:
– Андрэ, я видела простреленную постель! Вы герой, Андрюшенька. Господи, простите меня, дуру!
– За что? – удивился Новицкий. – Господа, пропустите! Я должен осмотреть тело. Убедиться, так сказать…
Через полчаса суматоха в вагоне мало-помалу улеглась. Тело лжепроводника мужчины вытащили в тамбур, накрыли голову со свернутой шеей скатертью. Новицкому помогли переодеться. Матильда Ивановна вытирала его лицо ароматным парфюмом из своей шкатулки. Витте только и успел крепко пожать руку и мыкался рядом, отчего-то виновато помаргивая.
Поезд, наконец лязгнул вагонной сцепкой. Дернулся, и, набирая ход, покатил к границе.
⁂
У пограничного пропуска под Калишем, близ села Руда Комаровска, опоздавший на час берлинский экспресс встречал едва не весь личный состав местного отделения Отдельного корпуса пограничной стражи. Прибыл почему-то и сам командир Корпуса, генерал от артиллерии Свиньин. Служивший под патронажем Витте в бытность его министром финансов, генерал сердечно с ним расцеловался. Узнав о предотвращенном покушении, Александр Дмитриевич выразил полную готовность помочь избежать нудных формальностей в бумажном оформлении происшествия. Новицкому была выражена благодарность за бдительность и мужество.