– Не волнуйтесь, я принял все меры к неразглашению, так сказать! – раздосадованный тем, что проговорился насчет пещер, Цепенюк немного помолчал, а потом, махнув на все рукой, решил рассказать компаньону про принятые им меры.
Мржавецкий слушал, не перебивая, глядя куда-то мимо собеседника, в окно. Когда Цепенюк замолк, Мржавецкий закурил, выпустил несколько колец дыма и, наконец, перевел взгляд на есаула.
– Стало быть, солдатиков всех в пещере «положили»? Серьезный вы сапиенс, господин есаул! И рука не дрогнула? Впрочем, можете не отвечать: я ни в коем случае вас не осуждаю.
– А я и не нуждаюсь в вашем осуждении или одобрении, Мржавецкий, – огрызнулся Цепенюк. – Я поступил так в силу сложившихся обстоятельств!
– Не сомневаюсь, не сомневаюсь. А вот чехов-то напрасно потравили, есаул! Вполне можно было и просто подсыпать им снотворного. Ладно, подведем итоги: ваш третий взвод оставался в вагоне, и солдатики теоретически могли видеть, в какую сторону возили ящики… А куда они подевались, кстати говоря, ваши солдатики-то? Не знаете случайно?
– Случайно знаю, – съязвил Цепенюк. – Некоторое время имел удовольствие сидеть с ними в Иркутском централе. Однако камера была просто вокзального размера, прямо-таки целый зал ожидания, и нам с Потылицыным удалось ни разу не попасться никому из них на глаза. А потом нас с ним свезли в тифозный барак.
– Значит, непосредственных свидетелей вы не оставили?
Цепенюк помялся.
– Ну-ну, какие могут быть секреты после ваших откровений, Петр Евстигнеевич, – подбодрил Мржавецкий. – Рассказывайте уж все! И про Потылицина тоже – в ресторации вы лишь упомянули, что ему не повезло. Ну, я слушаю вас!
Выслушав окончание истории, Мржавецкий криво усмехнулся:
– Ну, ликвидацию вашего однополчанина я, как ни странно, одобряю. Если человек собрался идти на исповедь в батюшке, то у вас просто не было другого выхода. А вот что меня серьезно беспокоит, так это сбежавший на станции фельдшер.
– Надо было, конечно, и с ним «решить вопрос», – развел руками Цепенюк. – Но кто мог ожидать, что он с умирающей женой решится на побег? Кстати: с оставшимся взводом я обшарил весь поселок. Солдаты обыскали все дома, чердаки и конюшни.
– Но не нашли тем не менее?
– Не нашли. Очевидно, забился в какую-то щель и подох от холода. Морозы в ту зиму стояли – я вам доложу!
Мржавецкий побарабанил пальцами по столу, потом бросил взгляд на часы и начал собираться.
– Вы куда, капитан? – встрепенулся Цепенюк. – Может, я с вами?
– Не беспокойтесь, в ГПУ доносить не побегу, – хмыкнул тот. – Нужно кое с кем повидаться. Станция Тайтурка, говорите? Это Иркутское подразделение железной дороги. Слава богу, что большевики, не доверяя старым специалистам и служащим, повыбрасывали их со всех командных постов и посадили в управленческие кресла проверенных партийных товарищей! То, что эти товарищи ни ухом ни рылом не смыслят в организации движения по железной дороге, никого не смущало – до поры до времени. После нескольких чепэ большевики спохватились и вернули изгнанных стариков в качестве консультантов или помощников. А вместе со старыми зубрами нам удалось внедрить в систему железнодорожного руководства и несколько наших товарищей, гм… В общем, я попробую разыскать кого-то, кто действительно разбирается в железнодорожном хозяйстве и вместе попробуем найти выход. Лично мне, увы, в голову пока ничего не приходит, дорогой есаул!