Они обещали Беа, что операция на сердце оставит всего лишь маленький шрам. На самом деле она больше никогда не смогла купаться в бикини. Шрам начинался у нее посреди груди и по кругу сбегал вниз, заканчиваясь чуть выше правой ягодицы. Она будет носить этот огромный фиолетовый рубец всю свою жизнь. Я был единственным, кто знал ее тайну.
Когда Беатрис, наконец, вывезли из операционной, глаза ее были закрыты. Я взял ее за руку. Мы выиграли...
Столько лет страданий.
*
Когда Летиции было четыре, мы провели летние каникулы с кузенами на Корсике, на огромной яхте. Шесть химиотерапевтических таблеток в день, которые Беатрис необходимо было принимать, были единственным напоминанием о ее болезни.
Однажды она плыла брассом с нашей дочерью. Они обе смеялись и брызгались. Беа светилась от счастья. Когда она ударилась ногой о камень, то лишь слегка вскрикнула и забралась обратно в лодку, чтобы продезинфицировать ссадину. Эта рана так никогда и не заживет, побочный эффект, который врачи скрыли от нас.
Рак загустил кровь Беа, химиотерапия ее разбавила. Некроз кожи над ее правой щиколоткой образовал язву, а потом то же самое случилось над левой. Рак должен был быть нашей самой большой заботой, но на деле Беа больше всего расстраивали эти отвратительные язвы. В среднем она шесть месяцев в году проводила в больнице в Париже. Ее родители постоянно были на дежурстве; я старался подменять их, как только мог. У нее всегда находилась для меня улыбка. Я приносил ей видеозаписи от Летиции, всю нашу почту, на которую мы заставляли себя отвечать, и новости из внешнего мира.
Ее мать, сама врач, была возмущена разнообразными попытками докторов «лечить» язвы Беа. Они просто мясники какие-то.
Боль заставляла Беа плакать.
*
Эти образы возвращаются ко мне, желтые от никотина. Дым всех тех часов непрерывного курения, кажется, снова разъедает мои глаза. Помню, каким несчастным и беспомощным я себя чувствовал. Но теперь, когда Беатрис ушла и мое тело разрушается, я забыл свой гнев.
В итоге доктор Фиссингер положил конец мучениям Беа. Он прописал медицинский уход на дому и традиционный курс лечения, который включал ежедневное выскабливание ран скальпелем, пока язвы не начинали кровоточить, необходимый этап в процессе восстановления клеток. Я присутствовал в ее спальне при утренних и вечерних процедурах, но не мог смотреть на скальпели. Я наклонялся к ней и вытирал ее слезы.
Сколько раз она кусала меня до крови, пока ее резали на куски? А через несколько минут все забывалось. Она была дома, со своей семьей. Этот доктор вернул ее к жизни. Теперь мне нужно было защитить ее.