Его пытают, пытаются сломать», — мысль ужасала, он живо представил себе картины средневековых пыток. Лар, миленький, надеюсь, ты сможешь дойти до Макселя, а там есть капитаны Мар и Каа, что смогут привести корабли с подмогой. Но нормально воззвать к Богу ему не дали: со стороны дома Картера появились пятеро здоровяков в сопровождении Паба. Паб, он же, со слов Картера, Пабло Мендоса, остановился в нескольких шагах, отдавая команду. Тиландеру показалось, что в его глазах промелькнуло сожаление, но Паб отвернулся, и его внимание переключилось на воинов.
Двое дикарей, подойдя к нему, начали раскачивать кол и, расшатав, начали тянуть кол вместе с распятым американцем из песка. Но кол сидел глубоко и прочно, еще двое дикарей пришли на помощь соплеменникам и общими усилиями его выдернули из песка. Подняв кол на плечи, его понесли: повиснув на верёвках, Тиландер видел только песок под ногами. Боль от такой переноски усилилась, несколько раз из его уст вырвался глухой стон.
Шли недолго, пройдя буквально сто метров, его поставили вертикально, снова по колено в воде. Один их дикарей поднял валун размером с голову человека и начал вбивать кол в землю. Боль в ногах немного ослабла, когда кол глубоко ушел в песок, и Герман смог опираться ступнями о дно. Дикари загоготали, явно довольные своей работой и его измученным видом. Вся эта перемена места распятия Тиландеру показалась глупой и не имеющей смысла, пока до его ушей не донеслись яростные крики.
Приподняв голову, он увидел всю бухту целиком, а в двухстах метрах, ближе к восточному берегу, беспомощную «Стрелу», застрявшую на мели. Вне досягаемости стрел возле корабля находились три лодки с Урха. Яростные приглушенные крики повторились, и только сейчас Тиландер понял, что идут они с корабля, севшего на мель. Его увидели, распознать американца по цвету кожи можно и на таком расстоянии.
— Тупые садисты, — пробормотал Тиландер, представляя, как морально тяжело смотреть с корабля на него привязанного к колу, — тупые никчемные садисты. — Он уронил голову на грудь и на пару секунд даже отключился. Пришел в себя от воды. Что плеснули ему в лицо, принося мимолетное облегчение. Лизнул губы пересохшим языком: соленая. Но даже этой воде обрадовался, мысленно поблагодарив дикаря, что окатил его водой. Но спустя немного времени Тиландер почувствовал, как соль стягивает кожу лица. К жажде и боли в руках добавилось неприятное ощущение жжения.
Он не знал, сколько раз отключался и сколько времени стоит распятый по колено в воде. Наступил отлив, прилив дойдет ему до груди, если не выше. Мысли американца путались, пару раз промелькнуло сожаление, что не принял предложение ЦРУшников, чтобы, ослабив их внимание, убить обоих. Солнце стояло в зените, и хотя уже ноябрь, оголенные участки кожи жгло довольно сильно. Дикари приволокшие его сюда находились где-то сзади, их непонятная речь доставляло неприятной не меньше, чем само бедственное положение.