— Издалека унюхали, надо полагать?
Он снова осклабился.
— Издалека, да. Нюх у меня и правда хороший.
— Только у вас?
— Правильные вопросы, парень. Только у меня. Садись, прокатимся.
— Куда?
— В безопасное место, за городом. Есть разговор, прыгун. И деловое предложение. Не переживай — я наслышан о тебе, и знаю, что если что-то не понравится — ты просто уйдёшь. Я уважаю это право, и не буду мешать. Не собираюсь сдавать тебя Разумовскому, выкручивать руки или ставить условия. Просто хочу пригласить в гости. Выпьем и поговорим — только и всего.
* * *
— Присаживайся.
Я выбрал место и выдвинул тяжёлый деревянный стул из-под массивной столешницы в несколько метров длиной. Оборотень принялся копаться в холодильнике. Казалось, он действительно нисколько не переживал, что я могу свинтить в любой момент.
После нашей встречи возле ресторана, Григорий по моей просьбе отпустил своего водителя, охрану, сидевшую позади, и сам повёл машину. Мы покинули пределы города и приехали в небольшой частный посёлок на берегу озера. Миновав шлагбаум, остановились у внушительного бревенчатого особняка в три этажа высотой.
Печорский, оставив машину напротив дома, пригласил меня внутрь и провёл в большую столовую. Кроме нас внутри, кажется, никого не было. Я не стал пользоваться "Различителем", не желая обидеть гостеприимного хозяина.
Вскоре на столе появилось несколько запотевших бутылок с разнообразным алкоголем, мясная, колбасная и сырная нарезки, фрукты, зелень, красная рыба, икра, малосольные огурчики, маринованные грибы и ещё много всего такого, о чём я за время своих странствий по Южной Америке успел позабыть.
— Что пьёшь? Уточнил он, поведя рукой над бутылками.
— Вообще не пью, — покачал я головой. Этот ответ не понравился хозяину дома.
— У нас тут так не принято.
— Да я уже понял. Что нибудь такое, после чего завтра не будет трещать голова.
Печорский кивнул, взял одну из запотевших бутылок, в которой плескалась прозрачная жидкость.
— Самогон? — догадался я.
— Настойка на пшенице.
Мы ударили рюмками, и я влил в себя ледяную жидкость. Затем подцепил вилкой груздь и с аппетитом закусил им.
— Мощно.
— А то, — крякнул Григорий, снова наполняя тару.
— Слишком быстро идём, господин Печорский, — заметил я, — Боюсь, такими темпами через очень короткое время я не смогу разговаривать.
— Молодёжь, — скривился он, — Слабаки.
— Просто хочу сохранить ясную голову. Вы же меня позвали не в качестве собутыльника, верно?
— Да на кой мне собутыльник, который пить не умеет? — вздохнул оборотень, поднял свою рюмку, отсалютовал мне и замахнул её.