Он всё ещё сидел на диване, но смотрел уже не на экран, а на неё.
Георгий, или, как его сокращённо все звали, Гоша, был симпатичным мужчиной тридцати четырёх лет. Да, она сама считала его таким – но всё же полагала, что такое утверждение будет объективным. Стройное сильное тело, блестящие тёмные волосы с каштановым отливом, прямой небольшой нос и красиво очерченные губы, волевой подбородок. А о его восхитительных туманно-серых глазах она могла говорить вечно. Уютные, тёплые, вселяющие доброту и спокойствие – вот что первым делом приходило ей на ум, когда она смотрела в их живой тёмный бархат. Но больше всего ей нравилось спокойное, уверенное и задумчивое выражение его лица – таким оно было у него практически всегда, и она смотрела бы на него вечно.
Ксюша смущенно улыбнулась ему.
Конечно, он не мог не заметить эти её волнения и размахивания руками. Он знал, что она никогда не могла беспристрастно относиться к своему творчеству, так сказать, «со стороны». Когда ей приходилось читать свою рукопись, даже после всех окончательных правок, ей всё время хотелось выискать, что можно исправить, как написать тот или иной абзац по-другому. Что касалось уже изданных книг, то в этом виде Ксения их не перечитывала – по той же причине она не могла сделать это как обычный независимый читатель. Уж такой она была, хотя мало кому об этом рассказывала.
А теперь ей приходилось смотреть одновременно и экранизацию своей книги, и на собственную сценарную работу. Ведь она сама добровольно согласилась адаптировать сюжет под сценарий, так как просто не могла допустить, чтобы некий другой сценарист переделал её произведение до невозможности, выкроив оттуда всё, что нужно и не нужно, добавив отсебятины и потеряв все основные идеи. Конечно, у неё до этого не было подобного опыта, и она волновалась – получится ли у неё перенести сюжет своей книги на экран? И достаточно ли хорошо, чтобы это было интересно смотреть? А главное, чтобы ей и в сценарии удалось передать все главные сюжетные линии и характеры героев. Но когда вышел фильм, Ксюша вздохнула с некоторым облегчением – он получил вполне нормальные оценки критиков и зрителей.
Она помнила, как, затаив дыхание от волнения, впервые смотрела его в кинотеатре. Это было так необычно и в новинку для неё – видеть всю историю где-то вне своего воображения, и произвело такое впечатление, что она ещё час после просмотра не могла связно говорить от переполняющих её эмоций удивления и восторга одновременно. Гоша, весь показ просидевший рядом с ней, то и дело понимающе улыбался, глядя, как она то и дело в зале подаётся вперёд и, выйдя из кинозала, словно в оглушении, что-то мямлит в ответ на вопросы коллег и приятелей. Кажется, тогда даже в основном он говорил со всеми, чтобы всё прошло по возможности адекватно.