– В прошлом сентябре. – Даже я уловила грусть в собственном голосе.
– И ты его недолюбливаешь, – предположил Эдвард все тем же доброжелательным тоном.
– Нет, Фил хороший. Может, слишком молодой, но славный.
– Почему же ты не осталась с ними?
Я понятия не имела, почему он так заинтересовался, но он не сводил с меня проницательных глаз, словно моя скучная биография имела жизненно важное значение.
– Фил постоянно в разъездах. Он зарабатывает на жизнь бейсболом. – Я нехотя улыбнулась.
– Я мог слышать о нем? – ответил он улыбкой.
– Вряд ли. Фил играет так себе. Всего лишь в низшей лиге. И постоянно ездит куда-нибудь.
– И твоя мать отправила тебя сюда, чтобы самой ездить вместе с ним. – Он опять не спрашивал, а утверждал.
Мой подбородок дрогнул.
– Никуда она меня не отправляла. Это я сама.
Он нахмурился.
– Не понимаю, – признался он так, словно его это раздражало.
Я вздохнула: ну и к чему все эти объяснения? Эдвард по-прежнему с явным интересом смотрел на меня.
– Сначала мама оставалась со мной, но очень скучала по Филу. Она была несчастна… вот я и решила, что пора пожить у Чарли, – мрачно закончила я.
– И теперь несчастна ты, – сделал вывод он.
– И что с того? – с вызовом спросила я.
– По-моему, несправедливо, – пожал он плечами, не сводя с меня пристального взгляда.
Мой смех прозвучал невесело.
– А разве ты не знал? В жизни нет справедливости.
– Кажется, что-то в этом роде я уже слышал, – сухо подтвердил он.
– Вот, собственно, и все, – заверила я, не понимая, почему он до сих пор так внимательно смотрит на меня.
Взгляд Эдварда стал оценивающим.
– Здорово у тебя получается, – с расстановкой произнес он. – Но готов поспорить, что ты страдаешь, хотя и не подаешь виду.
Я состроила гримасу, с трудом удержавшись, чтобы не показать ему язык, как девчонка, и отвернулась.
– Я ошибся?
Отвечать я не стала.
– Нет, вряд ли, – самоуверенно добавил он вполголоса.
– А тебе-то что? – огрызнулась я, глядя, как учитель ходит по классу.
– Вопрос в самую точку, – пробормотал он так тихо, словно говорил сам с собой. После нескольких секунд молчания стало ясно, что другого ответа я не дождусь.
Я вздохнула, насупленно разглядывая классную доску.
– Я тебя раздражаю? – спросил он, словно забавляясь.
Я неосмотрительно еще раз посмотрела на него… и снова сказала правду.
– Не то чтобы ты. Скорее, я сама себя раздражаю. У меня все написано на лице – мама говорит, что читает меня, как открытую книгу. – Я нахмурилась.
– Наоборот! Тебя очень трудно читать.
Эти слова прозвучали неожиданно искренне.
– Ты, похоже, спец в этом деле, – отозвалась я.