– Ну, что ж ты, пей, – мягко увещевала она, – самое плохое позади… Теперь главное – не скатываться в сны.
А я смотрела на потолок, где беспомощно и жалко замер паучок. Лучше на потолок, чем на Фелицию. У нее на запястье была какая-то болячка, она лопалась и сочилась гноем и сукровицей, а сама Фелиция по-прежнему смотрела на меня, как мясник на коровью тушу.
Мне ничего не хотелось. Ни есть, ни пить. Внутри образовалась пустота, как будто из меня выдернули нечто очень важное, и я невольно шарила пальцами по простыне, пытаясь нащупать… Во имя Всех! Мне не хватало его руки, его сильных пальцев, которые для меня были такими нежными. Его голоса, его запаха.
Пустота внутри, вот о чем следовало бы подумать.
Как будто раньше там была любовь, а потом ее не стало.
А может быть, такое случается, когда человек, которого хорошо знаешь, поворачивается к тебе совершенно новой и неприглядной стороной, и ты не знаешь, что теперь с этим делать. Принять его – или забыть навсегда, вычеркнуть из своей жизни, раздавить сами воспоминания? Так, как он раздавил то, что позволило нам встретиться.
Я не понимала, что со всем этим делать, и оттого было очень больно, я часами таращилась на трещины в потолке. Невозможно принять то, что Винсент вот так, запросто, убил мастера Шезми. Невозможно… верить в то, что он может получать удовольствие, причиняя боль другим. И тем не менее это было так.
…Ко мне приходили постоянно, я очень редко была одна. Первым пришел мастер Брист, подвинул себе стул и приказал:
– Рассказывай.
Он сидел и кивал, пока я размеренно излагала все, произошедшее со мной… с нами в Долине Сна, начиная от этой злополучной парной практики. Потом погладил меня по голове большой и теплой рукой и ушел. Через полчаса пришел Кодеус Клайс и потребовал то же. Пришлось рассказывать и ему. Мастер Клайс сидел еще долго и молчал, задумавшись. А мне было все равно, что он решит. Куда больше, чем ар Мориш, меня волновало то, что я, похоже, потеряла то светлое, что грело меня все эти дни в замке Бреннен.
– Мы его недооценили, – наконец подытожил Клайс. Он сидел в косых лучах солнца, и оттого глаза казались совершенно красными. – Мы считали его просто слизняком. Ни у кого не возникало даже предположения, что он зайдет так далеко.
– Кто – он? – слабо прошептала я.
– Ну кто, кто, герцог несостоявшийся, – сквозь зубы процедил Клайс. А потом взорвался: – Идиот! Я теряю уже второго сноходца!
«Почему – второго?» – сонно думала я.
– Мастер Брист придет ко мне еще раз? – тихонько спросила я, чтобы разбавить повисшую тишину.