– А почему вы даже не спросили у нее, кому она меня оставила?
– Я ее больше не видела живой, – глухо ответила герцогиня. – Думаю, мой муж… В общем, твой след затерялся навсегда.
– Подождите, – я подобралась в кровати, – а как же… другие ваши дети?
– Они от моего второго мужа, – ровно сказала женщина, – первый умер довольно быстро. Наверное, от сердца. Или еще от чего.
Мы помолчали. Было что-то в рассказе герцогини, что меня зацепило, пустило острые коготки в душу и теперь царапалось там. И по-прежнему я не могла разобраться в себе. Должна ли я ее жалеть? Посочувствовать? Наверное, это тяжело, невыносимо ужасно, когда умирает ребенок, и еще хуже – вот так, столько лет гадать, жив ли он.
А она сидела безмолвно, жалкая, заплаканная, до боли сжимала мои пальцы, и в эти мгновения вдруг обрела сходство с той самой придуманной мной мамой, печальной и светлой, которая любила меня и жалела. Но то… были мечты. А в жизни, по крайней мере, сейчас, я не чувствовала ни особой жалости, ни любви к этой женщине.
– Послушайте, – сказала я, – вы ведь… понимаете, что я не могу вот так, прожив всю жизнь без вас, внезапно почувствовать дочернюю любовь.
– Я понимаю, – она кивнула, – но мне хочется хотя бы не быть тебе врагом. Ты простишь меня?
– Не за что прощать, – буркнула я, чувствуя, как горло сжалось в спазме.
– Я буду в замке еще несколько дней, мне позволили… Ты… не будешь против, если я навещу тебя еще? Вот так уж получилось, что оба моих первенца в замке Бреннен и оба страдают.
– А Тибриус-то чем страдает? – фыркнула я.
Мне показалось, что женщина вздрогнула всем телом.
– Мне уже рассказали, что он натворил, – голос прозвучал едва слышно. – Он наказан. И я ничего не могу с этим сделать, потому что сноходцы более не принадлежат своим семьям.
* * *
Альберт пришел, когда за окном совсем стемнело. Он уже не первый раз дежурил вот так, всю ночь. Кодеус Клайс решил, что меня нужно охранять даже в лекарских палатах – там, где я вынужденно ночевала одна. Иногда на соседней кровати оставался мастер Брист, и тогда сна почти не получалось, он всю ночь рассказывал мне истории. Пару раз приходил и сам глава замка, он устраивался на кровати так, чтоб сидеть, вытянув ноги, и всю ночь молча читал книгу.
Альберт всегда приносил мне что-нибудь: румяный и пахнущий горячей сдобой пирожок, или воздушное печенье в красивой обертке, или коробочку с зефиром. Жаль, но я ела и почти не чувствовала вкуса. В такие моменты почему-то особенно остро хотелось видеть на месте Альберта совсем другого мужчину.
Вот и сегодня он пришел и торжественно вручил мне картонную коробку с печеньем. Окинул придирчивым взглядом, спросил коротко: