— Само собой, раз этот Глым еще разгуливает на свободе. Как он выглядит?
— Здоровенный…
— Ты что, дебил? Я не спрашиваю о его размерах, я спросила — кто он?
— Горилла. Точно не перепутаете, он один такой в городе.
— Ну вот Басмач, сбылось мое давнее подземное желание обезьянку увидеть, — усмехнувшись, обратилась я к волколаку.
Тот только хмыкнул и снова отвернул башку в сторону улицы.
— А сами откуда будете, госпожа? Уж больно вид ваш необычен… для повседневного использования.
— Да ты любопытный, как я посмотрю? Басмач, не укоротишь ему длинный нос? По самую шею?
Вжух!
Шмяк!
Голова гиены подкатилась к моим ногам.
— Вот бля… Асах, ты всегда мои слова будешь всерьез воспринимать? Я не в претензии, просто теперь буду жутко напрягаться, прежде чем тебя о чем-то попросить… А просто попугать урода до усрачки тебе религия не позволяет?
— Блау… Ну прости, Чума, что-то нашло, тормознул. Ненавижу я гиен еще с академии, мудаки они конченые.
— Я его отпустить хотела, чтобы шорох навести в здешнем крысятнике, а теперь что делать?
— Да не вопрос… "госпожа" Чума, — еле сдерживая смех, ответил волколак, — Сейчас приволоку еще, город просто кишит этой падалью.
— Уже не надо никого волочь, мне этот пересравшийся трус был нужен. А теперь что? По новой кого-то мочить, чтобы запугать очередную шестерку? Ладно, пошли отсюда, в порт прогуляемся. Тузы, приберите тут… пожалуйста.
— Не извольте беспокоиться… госпожа, — Серый невинно скосил глазки, и порывом ветра, сбросил труп и голову в канаву.
— Никто его не убивал, он уже убитый пришел, — Харис, прыснув смешком, добавил туда же водички со льдом. Юмористы, епта.
Я натянула капюшон поглубже и закрыв глаза, пошла на улицу. Тузы бодро шли в авангарде, Фрикаделька рядом со мной, а Санжо пошел сзади и чуть слева. Видимо осознал свою ошибку и теперь переживает.
*****
Мир Гарза. Морской порт Клоша.
Как же давно я не дышала морским воздухом… Да с тех самых пор, как отбросила коньки в своем убогом Северодвинске. А уж портовые запахи не спутать ни с чем.
Гарза был чисто магическим миром эпохи дизеля и почти никакой науки не имел. И таковым ему оставаться еще ой как много лет, а то и столетий. Что-то не стремятся сюда ученые из других миров. Видимо никто не хочет положить на алтарь науки свою жизнь… сытую жизнь, в обеспеченном всеми благами, мире. Похоже, что сгореть заживо, чтобы впоследствии заниматься в этой дыре прогрессорством, дураков не нашлось.
Глыма мы вычислили практически сразу, как только выбрались из лабиринтов пакгаузов на небольшой пятачок свободной от складов землицы — по раскатам его голоса. И доносились они из неказистой сараюшки, на которой висела вывеска питейного заведения.