На фоне прозвучало раздражённое мычание.
- Я – преподаватель! – продолжил обладатель ласкового тенора. – И это совершенное хамство…
- Мне повторить? – ядовито уточнил его спутник. – Тебе даже разбойники подсказывают, что порядочный глава экспедиции как минимум участвует в спасении, а не прячется за соседним деревом…
- Эта берёза плакала!
- Эта девушка тоже плакала бы, если б мы не поторопились! – вспылил мужчина. – Госпожа Лексен… Госпожа Лексен, вы меня слышите?
Какая Лексен?
Она открыла глаза и, узрев склонившегося над нею мужчину, поспешила зажмуриться вновь.
Во-первых, он совершенно не походил на её ректора – то есть, был молодым, подтянутым и мало походил на идиота, - а во-вторых, был обладателем бордовой радужки.
Воспоминания, укрывшиеся от неё на несколько минут, поспешили вернуться, и она вспомнила и про Верену, и про разбойников, и про своё неожиданное омоложение. Но, чтобы убедиться в том, что перед этим непонятным мужчиной валяется не женщина, мягко говоря, не юного возраста, а та самая блондинистая красотка, пришлось всё-таки открыть глаза и осмотреться.
Ничего не поменялось. Сзади всё так же шевелилась коварная река, догрызающая остатки кареты, лежать приходилось на твёрдой земле, зелёное платье отлично смотрелось на фоне зелёной травы. Было оно, правда, довольно коротким – выше колена. Конечно, за такую длину уже тем же студенткам никто не делает замечания, да и преподавательницам тоже, но, судя по тому, что его прежняя длина была аж до пят, здесь так не принято. Впрочем, ноги на поверку оказались очень красивыми, ровными и длинными, ну, и в эпиляции тоже, кажется, не нуждались. По крайней мере, их состоянием Верена – а что, не называть же такую красотку Верой, с душком прошлого?! – осталась довольна.
Платье было расстёгнуто. Тоже не настолько, чтобы декольте переходило границы дозволенного в прошлом, но здесь – очень даже может быть. Потому, так, на всякий случай, первым делом Верена поспешила поправить воротник, прикрываясь от назойливых взглядов.
Мужчин было двое. Нет, собственно говоря, если считать разбойников, то шестеро – но четыре головореза сидели вокруг дерева, крепко примотанные к нему чем-то напоминающим то ли лиану, то ли зелёную верёвку. Рты их были надёжно заткнуты кляпами, сотворёнными из какой-то тряпки, в которой Верена опознала подол своего платья. Так значит, далеко не всё река отъела!
Впрочем, в отличие от разбойников, эти двое стоили её внимания. Один из них, обладатель великолепного тенора, оказался высоким стройным блондином с – о чудо! – совершенно эльфийскими ушами. Волосы его, красивого серебристого оттенка, не имевшего ничего общего с седым, были убраны в хвост, раскосые зелёные глаза смотрели на Верену с интересом, смешанным с волнением, и сам он неловко улыбался, явно пытаясь определить, всё ли с нею хорошо и допустима ли некая радость на лице. Одет оказался тоже во всё зелёное, как и она сама – штаны, рубаха, сапоги, всё выдержано в одной цветовой гамме. Рядом пасся белоснежный конь, просто отлично подходивший хозяину.