— В доме, который она перестроила под себя, — твердо произнесла я. — В доме, который она испортила, переделала под свой дурной вкус. Ты пытаешься запереть меня там, как в темнице, как будто не понимаешь, что мне в самом деле может быть больно!
Лавров рассмеялся. Тихо так, с облегчением, как будто мои слова были для него огромной неожиданностью и в тот же момент успокоили, подарили шанс наконец-то вдохнуть воздух полной грудью.
— Ты считаешь, что я ничего не менял только потому, что мне дорого то, что создала Викки?
— спросил он, всё ещё посмеиваясь.
Я кивнула, не способная даже обижаться на него в эту секунду. Больше всего на свете мне, если честно, хотелось просто выяснить для себя ответ на этот недовопрос, чтобы понимать, действительно ли я должна опасаться соперницы, которой вроде бы и не было.
Да я и не сражалась, собственно говоря, за сердце Олега, сказала себе, что мне это не нужно. Поклялась, что больше никогда не прощу и не полюблю его вновь.
А теперь понимала, что если однажды не позволю себе сделать хоть крохотный шаг ему навстречу, то так и останусь пленницей прошлого. Буду смотреть на него ребенка, как на напоминание о чем-то отвратительном, а не своего горячо любимого малыша.
Рано или поздно это закончится либо депрессией, либо окончательным расставанием.
И то, и другое наверняка расстроит маму, раз уж это единственное, о чем я действительно способна думать здраво. Конечно, ни одному человеку ещё не мешала здравая доля эгоизма, но мне почему-то показалось, что я свою где-то потеряла.
— Послушай, — Олег наконец-то поймал меня за руку, и я, набравшись смелости, посмотрела ему в глаза. — Я понятия не имею, как выглядел этот дом до того, как в нём поселилась Викки. Я просто не чувствую разницу. Я переехал туда только из прагматичных соображений: там удобнее, а моя квартира мне уже порядком надоела. Заниматься перестройкой не было времени.
— А не звонил мне?..
— Потому что я дурак! — запальчиво воскликнул мужчина. — потому что струсил. За это ты можешь меня ненавидеть, проклинать, желать мне смерти. Но только, пожалуйста, не за то, чего я не совершал.
Я хотела было высвободить руку из его крепкой хватки, но в последнее мгновение передумала. Олег, как мне показалось, сейчас говорил правду. Возможно, в каких-то моментах она была немножечко приукрашена, но в целом — он не лгал.
Не лгал, когда говорил, что выбросил из своего сердца Викки. Не лгал, вероятнее всего, когда говорил, что с той самой поры, как она растоптала его чувства и убежала к моему отцу, испытывает к ней только отвращение.