Мама смогла.
Да, они в самом деле были счастливы, без всяких "но". Я видела, эти люди друг в друге души не чаяли. То, что их объединяло, возможно, гораздо ярче, чем у молодых людей. И они смеялись, сидя за столом, легонько толкали друг друга, напоминая о какой-то ерунде, наслаждались мелочами, не забывая и о большом, глобальном счастье. Такие живые, такие настоящие! И я тоже заразилась этим счастьем, поняв, что мама обрела свою вторую молодость, и я могла больше не переживать за неё, не бояться, что она останется одна в этом жестоком, злом мире.
Мы смеялись над какой-то шуткой, когда мама вдруг, помрачнев немного, промолвила — как вспомнила о чем-то:
— Отец твой звонил.
Я вскинула голову, быстро заморгала, словно пытаясь понять, о ком шла речь, и едва заметно улыбнулась, пытаясь показать, что меня с отцом не связывает никакая таинственная, мерзкая история.
Олег под столом нашарил мою ладонь и легонько сжал, напоминая о том, что он всё ещё рядом и ни за что меня не оставит. А я сглотнула, стараясь избавиться от страха, подкатившего к груди и комом ставшего в горле.
— И что хотел? — спросила я.
Мама закусила губу, будто жалея о том, что вообще заговорила об этом, а потом осторожно промолвила:
— Да ничего такого. Привет тебе передавал. Просил не забывать о родном отце.
— Я лучше всё-таки забуду, — резко отозвалась я. — Не бери больше трубку, ладно? Не надо тебе с ним разговаривать, и вообще.
Мама послушно кивнула, хотя явно не понимала, почему я так отреагировала. Но оно и понятно. Приятного мало, а я на отца реагировала, как на какой-то триггер.
Вечер, так хорошо начинавшийся, испортился одним упоминанием отца. Разговор больше не клеился, я кусала губы, мама отводила взгляд и уже через полчаса поднялась, потупив взгляд:
— Мы поедем уже домой, наверное?
Я хотела сказать, что не стоит, но поняла вдруг, что лучше точно не будет.
— Да, — кивнула я, — что-то устала… — я опустила руку на живот, поняв, что в самом деле испытываю легкий дискомфорт. Может быть, он и был всего лишь надуманным, но я всё равно зажмурилась и тяжело вздохнула, чувствуя, что больше всего на свете хочу лечь в кровать и никого больше сегодня не видеть.
Мама и Анатолий Игоревич засобирались. Провожать их взялся Олег, а я поднялась в свою спальню и смотрела из окна, как Лавров улыбался, обнимал мою мать, пожал руку её будущему мужу. Анатолий Игоревич поспешил скрыться в салоне автомобиля — его машина, конечно, и рядом не стояла с Олеговой или старой отцовской, но была довольно надежной и подходящей для среднего класса.