Что-то подсказывало мне, что у этой истории был какой-нибудь очень неожиданный поворот.
— До тех пор, — продолжил Олег, подтверждая мои подозрения, — пока совершенно случайно не узнал, что в столб врезалась Викка, пока я дрых под действием снотворного на заднем сидении. Она, между прочим, отлично водила. Можно б списать на беременность, женщине стало плохо, но тут меня тоже ждало маленькое разочарование, — Олег ухмыльнулся, — дело в том, что Виктория вообще не была беременна.
Я едва не закашлялась от шока. Олег же спокойно сидел напротив и даже улыбался, кажется, получая некое странное наслаждение от моего удивления. Наверное, он просто давно уже отпустил случившееся, перестал корить себя, и хотя до сих пор собирался отомстить Викки, не испытывал к ней таких ярких, как прежде, чувств. Месть — это блюдо, которое принято подавать холодным.
Должно быть, Олег остудил его более чем достаточно.
— Вот как, — протянула я севшим от неожиданности голосом.
— Она обманула меня, — пояснил Лавров. — Тест с двумя полосками, заключение от врача, отсутствие месячных… Мы были вроде как счастливой семейной парой, мне б и в голову не пришло проверять, говорит ли она мне правду. Да и с чего б это вдруг жене обманывать мужа? Мы ведь собирались завести ребенка.
Мне даже нечего было дополнить. Конечно же, нормальный мужчина не побежит проверять, не обманывает ли часом его любимая супруга, когда говорит о том, что она ждет от него ребенка. Если жена в это время, конечно, не дает повода. Очевидно, Викки его не давала или была предельно осторожной.
— Я до сих пор не знаю, существовал ли этот ребенок вообще, — продолжил Лавров, предугадывая возможные вопросы. — Возможно, он действительно был, но она встретила твоего отца и решила, что должна его окрутить, сделала аборт и умело избавилась от меня. Возможно, она сначала познакомилась с Дмитрием, а потом придумала всю эту аферу с беременностью. Какой бы вариант ни был правдой, прощать её всё равно не за что. Я не святой, у меня нет нимба над головой, и подставлять вторую щеку я точно не буду.
Святой была моя мама. Это она с удивительной легкостью отпустила измену отца и позволила себе просто жить дальше. Мама была бы даже счастлива в будущем, если б не эта мерзкая, разрушившая нашу устоявшуюся жизнь болезнь. Да что там, даже сейчас она сохраняла привычную жизнерадостность, только вот скрывать от меня следы усталости приходилось гораздо тщательнее.
И часто попытки были неудачными.
Олег больше ничего не говорил, посчитав, очевидно, что достаточно разоткровенничался.