Я прямо видела, как он с трудом сдерживается, чтобы не закатить глаза. И если б Олег был ему не особо важен, папенька сейчас лениво протянул бы ему, что может с легкостью найти другого делового партнера, зачем ему носиться с этим, как с писаной торбой?
— Вика переживет за Станиславу, — протянул он.
Я едва не поперхнулась.
Да Викки если обо мне и думает, то только в сладких мечтах, представляя в каком-нибудь гробу или за решеткой!
— Она не хочет, чтобы девочка, влюбившись, наделала глупостей, — продолжил отец. — Всё-таки, они очень близки…
— Виктория терпеть не может Стасю, и это у неё на лбу написано, — отрезал Олег. — Я не слепой и в семейную идиллию не верю. К тому же, пощечина — это тоже явно не от большой любви. Так что, будь добр, объясни своей жене, для каких целей собираешься использовать дочь и расскажи ей, что проявлять "материнские" чувства надо будет в другой ситуации. И запомни, что она — это единственная причина, по которой я до сих пор не швырнул тебе в лицо эти бумажки и не послал куда подальше. Потому что финансовой выгоды я особенной для себя не вижу.
— Олег.
— Лучше отправляйся сейчас к жене, — процедил Лавров. — И не зли меня, пожалуйста.
— Виктория сама может тебе всё объяснить и попросить прощения, — наконец-то нехотя произнес Дмитрий. — Я думаю, это будет правильно.
— Да, конечно, — голос Олега звучал так холодно, словно он мысленно пожелал моему отцу вместе с Викки поскорее отойти в мир иной. — Обязательно с нею пообщаюсь. Как-нибудь в следующий раз. Только надеюсь, она перед этим примет успокоительное. А теперь — разговор окончен.
Я знала, что отец недоволен. Он терпеть не мог, когда кто-то относился к нему пренебрежительно. Но, вероятно, он очень хотел заключить эту сделку.
В своем отце я даже не сомневалась. Его меркантильность порой переходила через все границы, а в жажде денег он был до ужаса слеп.
— До встречи. Надеюсь, когда ты остынешь, мы сможем поговорить о делах, — протянул отец.
— Я позвоню, когда придет время пообщаться по поводу договора, — холодно отрезал Олег.
— До встречи.
Я прижалась к двери, так и не зная, что делать — вернуться обратно в комнату или выглянуть, показать, что всё слышала. Отец уже вышел из квартиры, а я так и стояла тут, с трудом преодолевая дрожь в ногах — как раз до того момента, пока Олег не поднялся по вверх по ступенькам и сбегать стало слишком поздно.
— Проснулась уже? — в голосе мужчины ещё остались нотки раздражения, вероятно, в качестве памяти о конфликте с моим отцом, но он старался говорить мягко, должно быть, чтобы не испугать меня.