- Откуда ты пришел в Рим?
- С севера. С берега моря.
- На севере много племен.
- Русский. Русич, - Максим испытывал заметную неуверенность, сознавая, что историю Древнего Рима знает много лучше истории собственной страны. Потом его осенило: - Мы в родстве со скифами.
- Разве, скифы на севере? - хладнокровно осведомился бестиарий.
- Нет, но… - Максим замялся.
- Ты не знаешь языка северных племен. Богов не знаешь.
- Знаю, - Максим поднапрягся, припоминая курс зарубежной литературы. «Ага,"Песнь о нибелунгах"». - Один, Тор, Фрейя…
Бестиарий молчал, и Максим усомнился: «Кажется, это скандинавские боги. В кого же верили древние германцы?» Опять же, из «родных» богов помнился только Перун. «Позорище!»
- Не лги, я больше не спрашиваю, - ответил бестиарий.
Зашел в беседку и вынес настоящие мечи.
- Попробуем?
Максим молча кивнул, не в силах оторвать взгляда от клинка. Бестиарий протянул меч, Максим взял. Холод рукоятки словно сообщился его ладони. По телу прошел озноб. Не от волнения: бестиарий был слишком опытен, чтобы нанести увечья противнику или позволить задеть себя. Скорее, это был холодок восторга, усилившийся многократно, едва клинки с легким звоном скрестились. Перед глазами поплыли кадры приключенческих кинофильмов. Какой мальчишка не воображал себя графом Монте-Кристо, или капитаном Бладом, или… Максим - воображал. И сейчас, сжимая рукоять меча, чувствовал, что вновь становится тем мальчишкой. Оклеенную фольгой деревяшку заменяет настоящий клинок. А восторг остается прежним, детским.
Восторга хватило на первые пять минут. Потом было тяжелое, свистящее дыхание, пот, заливающий глаза, и два пореза выше локтя.
После изнурительных упражнений они вернулись в дом. Марцелл принимал клиентов и в ближайшие часы на улицу выходить не собирался, поэтому бестиарий отправился на прогулку вместе с Максимом.
Прежде всего, они зашли за Титом Вибием и Гефестом. Вольноотпущенник за прошедшие недели настолько осмелел, что отважился не только спускаться по лестнице, но даже удаляться от дома. Возможно, подобная отвага объяснялась преданностью науке. Гефест давно обнаружил, что Максим успешнее осваивает латынь в непринужденной беседе. Правда, устная речь чужеземца все больше обгоняла письменную, но Гефест здраво рассудил: «Найдет, кому писать любовные письма, - наверстает упущенное».
Поэтому Гефест отважно водил чужеземца по городу. Правда, старался укрыться за спиной бестиария, едва вдали показывались преторианцы - солдаты императорской гвардии.
Бестиарий охотно сопровождал учителя с учеником. До сих пор он знал только римские цирки да школу гладиаторов. Ну, запомнил еще дорогу от курни Юлия, где собирались сенаторы, до особняка Марцелла. Теперь, подобно Максиму, он с любопытством глазел по сторонам.