А в открытых двух классах прогимназии дело как-то не ладилось. Не всех учителей полюбил г-н директор. Многие были ему не на руку, не кутили, и не юдофобствовали – одним словом, не сочувствовали его тенденциям, и ему нужно было удалить их. И в самом деле, лучшие из них: Нелюбовь, Андрушкевич и Щеглов вскоре были перемещены, а в классные наставники и их помощники назначены прогнанные из промыслов фельдшера.
Не всегда однако же сходили с рук г-ну директору его высокородные выходки. Раз едва избег он удара в лоб бутылкою рома. Раз был извлечен за честные власы из комнаты в сени, а раза два слетал по наклонной плоскости лестниц с ускорением, сообщаемым в спину толчками. Но все это нисколько не ослабило дружеских отношений с бившими его. Сейчас же, а не далее на другой день, за бутылкою коньяку происходила мировая.
– Что за добродушный и не злопамятный, что за сердечный и теплый малый! – говорилось после таких недоразумений.
Чтобы поскорее кончить занятия в прогимназии и выиграть более времени на попойки, придумано было особенное, едва ли где практиковавшееся средство. Заведование городскими часами взял на себя директор, и поставил их ровно часом вперед. Разумеется, осенью и зимою, когда солнце восходит почти в 9 часов, то в 8 настоящих, а 9 директорских, еще очень темно, и потому первые уроки записывались только в журналах, а в 1 Ѕ часа настоящих всему делу конец. Администрации показалось это выгодным: присутствия закрывались в самый полдень, а утром впотьмах кто ж станет работать.
– Как умно придумал! Ну, что говорить, настоящий ученый! Молодец! – порешили администраторы между собою. Когда исправнику некоторые родители говорили, что детям их приходится в темноте отправляться в школу, тот очень резонно заметил:
– Есть, о чем говорить? Раньше встанешь – раньше ляжешь. Бояться нечего, ведь от суток и четверти вершка не отрежут.
Так прошли два года. Число классов возросло до 4-х, и число учащихся в них увеличилось. В 8 часов утра летом и зимою ученики и ученицы должны были быть в классах. Опоздавших штрафовали выговорами, записыванием в журналах и даже карцерами в праздничные дни после обедни. До часов на телеграфе не было никому дела.
– Это время петербургское, а не наше.
Холода в Енисейске, особенно в декабре и январе, часто доходят до 30 и даже 40 гр. Положено было при морозе ниже -25 С° прекращать учение и на крыше прогимназий поднимать для всеобщего сведения зеленый флаг. Но сильные морозы сопровождаются почти постоянно туманом, называемым здесь копотью. Дома обеих прогимназий невысоки и не могут быть видимы, особенно с окраин города, и чтобы увидеть флаг в густом тумане, нужно подойти к нему на расстояние не более 20 саж. Бежали бедные ребятишки впотьмах со всех сторон к средине города, а к рассвету разбегались подгоняемые морозом по домам. Все сходило благополучно, сибирякам к морозу не привыкать. Только в Иркутске стали удивляться суровости енисейского климата, кода узнали, что уроков не бывает недели по две и более.