— Беги! Беги возьми лестницу у миссис Джордон!
А Рози сказала:
— Какую тебе еще лестницу! Сейчас же спать!
А я ждать не стал. Я как припустился к дому, а Рози бежала за мной и кричала: Эй, Джорджи! А ну, стой! — а я бежал и не останавливался. Сейчас достанем лестницу, поймаем опоссума и подарим его дедушке напридачу к говяжьему боку, даже и десять центов не надо тратить, а дедушка, наверно, мне тоже даст четвертак, еще двадцать я получу от дяди Родни, и станет у меня двадцать один четвертак, вот будет здорово.
Три купальщика и йельский выпускник
Уильям Сароян
Большую часть года в протоках воды не было, но уж если была, они прямо кипели. Вскипали они, когда стаивал снег в горах, и, откуда ни возьмись, приплывали лягушки и черепахи, водяные змеи и рыбы. Что ни год, по весне клокотала вода и начинало колотиться сердце, но потом зеленые поля становились бурыми, цветы — плодами, робкая теплынь — немилосердной жарой, и протоки стихали, а сердце унималось. Первый проливень с гор был холодный, быстрый и неприветливый: ледяная вода очень спешила, ей некогда было купать голых мальчишек.
Так что мальчишка, бывало, стоял один или с дружками возле протоки и провожал глазами мчащуюся воду, стоял-стоял, а потом, раззадорившись, сбрасывал одежду, с разгону нырял, выныривал, отфыркивался и переплывал протоку. За первым ныряльщиком вскоре следовали другие — не возвращаться же им домой с позором! Холодно-то оно было холодно, но главное не в этом; главное, что воде было не до мальчишек. Такой неприветливой вешней воды свет не видывал.
Как-то в апреле отправились мы на Томпсонову протоку с двоюродным братом Мурадом и его дружком Джо Беттенкуром, португальцем, которому в жизни надо было только, чтоб его оставили в покое и отпустили гулять. В классе Джо глупел: ему было как-то не по себе. Но чуть из школы, за школьной оградой, он становился толковым, открытым, шутливым, непринужденным и добродушным, дай Бог всякому. Как говорил Мурад, Джо никакой не глупый — просто ему школа не требуется.
Стояло ясное субботнее утро. У каждого из нас было по два бутерброда с сосисками и десять центов денег на всех. Мы решили идти к протоке пешком, чтоб добраться к полудню, в самое тепло. Шли мы сначала по шпалам до Кальвы. Потом по шоссе до Малаги. А там к востоку через виноградники до самой протоки. Томпсоновой протокой у нас называлось одно такое место на перекрестке проселочных дорог: там был деревянный мост с водоспуском. Купались мы к югу от моста. На западном берегу протоки был большой огороженный выгон, где паслись коровы и лошади. Вдоль восточного берега много миль шла проселочная дорога. Поток бежал к югу, и до следующего моста было две мили. Летом считалось, что не купался, если не проплывешь от моста до моста, не посидишь на лугу и не вернешься вплавь против течения, для полной разминки.