13 марта
Сегодня мой сын был в кинематографе. В кинохронике показали несколько кадров, изображающих русских детей. Это была очевидная фальсификация. Группа пионеров 10–12 лет была представлена очень худыми и оборванными. Ясно, что эти кадры сфабрикованы в каком-нибудь немецком киноателье. Таких пионеров в СССР не имеется!
14 марта
Врач, работающий в деревне Большой Даниловке (рядом с Харьковом), рассказал мне, что в этом селе появилась одна душевнобольная. Немецкий комендант узнал про это. Он вызвал к себе врача, дал ему несколько ампул пантопона и потребовал, чтобы русский врач отравил эту больную. К счастью, эту женщину удалось предупредить о готовящейся ей судьбе и она вовремя скрылась из села. Это ужасно! Немцы не только сами убивают больных людей, но требуют, чтобы русские врачи помогали им в этом.
18 марта
Моя жена продолжает с риском для жизни таскать обгоревшие доски из разрушенных зданий. Недавно немцы застрелили женщину, тащившую поломанный стул.
21 марта
Сегодня меня срочно вызвали в немецкую комендатуру к некоему инспектору Бауэру и объявили мне, что я назначен для сопровождения одного транспорта рабочих, отправляемых на работу в Германию. Отбытие транспорта произойдет через несколько дней.
(В Германию я прибыл 2 апреля 1942 г. и пробыл в Берлине до 15 мая 1942 г. Во время пребывания заграницей я не мог вести дневника, так как было основание опасаться, что все мои вещи, оставляемые в номере отеля, будут находиться под надзором гестапо. Вернувшись в Харьков, я подробно описал события, совершившиеся во время моей поездки в Германию. Эта рукопись не включена в мой дневник. После возвращения в Харьков я работал около двух месяцев на огороде и не брался за перо. Этим объясняется пропуск, имеющийся в моем дневнике.)
18 июня 1942 г.
Все продовольственные запасы у нас иссякли. Денег нет. Добываю их тем, что продаю коробки спичек, привезенные мною из Германии, где они стоят по 3 и по 5 пфеннигов (здесь их продают по 12–13 рублей). Очень много работаю на огороде.
9 часов вечера. Кончился «обед». Ложусь спать с острым чувством голода. Утром жена дала мне тарелку пшенного супа и несколько оладий, сделанных из остатков той муки, которую я добыл в январе этого года. Затем я пошел на огород, расположенный на расстоянии около пяти верст от дома, где я живу. Сегодня было особенно трудно копать, так как после дождя почва была липкая. Я вернулся домой без сил. Жена мне дала «борщ», т. е. горячую водичку, в которой плавали щавель и куски бурака. Несмотря на сильный голод, я не стал есть это произведение кулинарного искусства. Жена меня выругала, упрекнула в том, что я очень привередлив и могу есть лишь одни «деликатесы». На второе она мне дала маленькую тарелку вареного картофеля. Я его жадно съел, но, к сожалению, на этом обед закончился. Нужно спать, а из-за голода я не могу заснуть.