— Видно, что вы, несмотря на своё образование, всё-таки нуждаетесь в лакейских наставлениях и извозчичьей философии.
— Налево к подъезду!
На том наша беседа и окончилась. Г — ъ достал гривенник, долго его разыскивая в кошельке, и побежал в подъезд.
«Куда теперь»? — думал я.
Поехал по Загородному проспекту и по Владимирской к Невскому… Народу много, но публика больше «пешая»… Дамы прогуливаются, кавалеры их догоняют. Извозчика «не требуется». Я причалил было к Палкину[59], но не успел ещё остановиться, как дворник бросился на меня:
— Пошёл прочь!! Отъезжай, тебе говорят!
Извозчики смеются. Их дворник не гонит… Почему? Это им принадлежащие места, они постоянно здесь стоят по особому соглашению с господином швейцаром Палкина и господами дежурными дворниками. Вероятно, город, отдающий в некоторых местах стоянки для извозчичьих лошадей, не получает и десятой доли того, что платим мы, извозчики, такому господину швейцару. И расчёт прямой. Выйдет «парочка» из кабинетов, понятно, позовёт извозчика, а тут все «свои», меньше «бумажки» ни с места. Швейцар подсаживает, дворник без шапки стоит, извозчик «сиятельством» величает и берут с «парочки», что хотят; ведь не торговаться же кавалеру, заставляя даму ждать, тем более, что все извозчики здесь «без конкуренции» и не уступают.
Знай кавалер о заговоре, знай он, как грозно гоняют здесь с угла «чужих» извозчиков, он прошёл бы несколько шагов и, вместо рубля, заплатил бы двугривенный; но кто же это знает? И я теперь только познал эту «тайну».
Потерпев фиаско у Палкина, я причалил было к гостинице Ротина[60] (vis-a-vis), но и там та же история с дворниками: «прочь!» И никаких разговоров! Места порожние есть, и право стоять здесь есть, а все-таки «пошёл прочь»…
— Господин дворник, да ведь место есть, почему же мне нельзя здесь постоять? — взмолился я.
— Рылом не вышел, — хладнокровно отвечал он и сделал угрожающий жест рукой.
Я переехал Невский и хотел остановиться на одном из углов Литейной[61]. Здесь уже не дворники, не городовые, а сами извозчики — лихачи осыпали меня площадною руганью, и встретили хохотом моё намерение стать.
— Каков выскочил! Для него тут угол припасён?! Ах ты…
Разговаривать было рискованно, потому что эти извозчики не сидят на козлах, как мы «желтоглазые», а важно разгуливают по панели и при малейшем протесте засучают рукава…
Эти углы имеют свою историю и такие желтоглазые парии, как я, получали здесь нередко жестокую взбучку за дерзостное покушение остановиться у панели. Вот вкратце эта история. Городское управление не сдаёт здесь никому мест для стоянки, но лихачи на резине по особым соглашениям с господами городовыми и дворниками, устроили монополию и завладели местами. Стоянка тут бойкая. Напротив «Палкин» и две гостиницы с номерами для приходящих или приезжающих с островов; кругом богатые фирмы и квартиры. Есть и постоянные пижоны, феи и дамы сердца… Сначала пообедают у Палкина, после покатаются на лихаче и… тихая пристань в «Славянке