Чтобы не быть голословным, я дам несколько снимков с натуры по серым трактирам…
Невский проспект. Целые два этажа, первый и второй, залиты огнями… Первый час ночи…
В этом трактире (я его не называю, потому что беру как тип) 86 столов и за каждым сидит три — шесть человек, так что всех посетителей не менее 400–500 человек. Классифицируются они так: около ста падших женщин, т. е., другими словами, нет ни одного стола без участия «этих дам»; человек сто парней-подростков из торгового люда; есть прямо мальчишки лет 15–16, ушедшие тайком из артельной квартиры и спускающие последние гроши, нажитые или украденные; далее человек сорок пожилых служащих, т. е. приказчиков, сидельцев, артельщиков; человек тридцать темных личностей из комиссионеров, агентов-жидков и т. п. субъектов; человек 40–50 случайно попавших в омут и зашедших компаниями поесть или «попить чайку», повидаться, побеседовать; наконец — аристократия трактира, т. е. хозяева окрестных лавок, заседающие с хозяином трактира, обыкновенно или в отдельном большом кабинете, или внизу у буфета… Сидят человек шесть-восемь. Угощает хозяин — бутылку «мадеры». Потом каждый из участвующих «отвечает», требуя тоже бутылку, пока очередь опять доходит до хозяина. «Мадера» переходит на «донское» или «бенедиктин» и требуется до тех пор, пока аристократия «намадерится» до мёртвой точки и разводится слугами трактира по домам. Каков хозяин — таковы и служащие. Хозяин спаивает свою публику, а буфетчик со слугами остальных посетителей…
Пьянство идёт повальное… На каждом столе батареи бутылок, графинов, а «музыка» органа гремит, не переставая, подбодряя сильно захмелевших… Языки сидящих заплетаются, позы принимаются непозволительные, споры, крики, брань, препирательство, циничные остроты, раскрасневшиеся физиономии, беспорядочные костюмы. Стыд, понятие о приличии — давно утрачены всеми. Дамы сидят на коленях у кавалеров, кавалеры ноги вытянули на колени соседям; слуги пьют вместе с гостями на их, разумеется, счёт, «по-приятельски»; теснота доходит до того, что некоторые пьют стоя, приткнувшись к окну, зеркалу или органу. Я служил часа три в этом вертепе и видел на столах все время такую пропорцию: бутылка или две водки и пара огурцов на закуску или несколько солёных грибов, бутербродов, — дюжина пива и никакой еды. Очевидно, здесь не едят, а только пьют, и даже не пьют, а прямо напиваются, и напиваются до потери сознания. Пока человек сидит — ему подают пития, свалился — убирают… Точно спорт какой.
О мере нет ни у кого ни малейшего представления. Человек «мама» не выговаривает, тычет только пальцем на пустые бутылки — и слуга бежит за другими, наполненными, и производит смену. Посетитель не может уже подняться с диванчика или стула без посторонней помощи, бессмысленно водит отупелыми глазами по сторонам, а ему все подливают! Это необходимо, потому что на этом зиждется вся торговля. Хозяин получает надлежащий «оборот»; буфетчик достаточно спустил «за голенищу»; слуга прилично «обсчитает» на пустых бутылках или «запустит арапа», а гость «ублаготворится» во всю ширь своей натуры. Трактир прежде торговал до одиннадцати часов вечера, теперь торгует до часу ночи; но дайте ему торговать до трёх часов утра — и получите ту же картину царства пьянства.