Между тем траурщики уже раздевались. Косой Сенька действительно остался без рубашки. Большинство же в каких-то грязных лохмотьях, сквозь которые выглядывало голое тело.
Мимо ехали «ранние» обыватели и с удивлением смотрели на наш маскарад.
Ефим достал из ящика в дрогах несколько куч траурных облачений и стал примерять на нас фраки, панталоны, шляпы, крепы и белые кисейные шарфы, надеваемые через плечо. Фраки подгонялись не сразу; пришлось примерять по несколько раз и все это время 18 человек оставались раздетыми на улице, вызывая насмешки и остроты прохожих.
После я узнал, что такой порядок уличного раздевания существует у всех гробовщиков, не исключая и бюро. Дело в том, что по распоряжению господина градоначальника факельщикам запрещено ходить в своих нарядах по городу и они не могут одеваться в своём Малковом переулке; в квартиру же покойника их не пускают, опасаясь краж; на дворе облачаться не позволяют часто дворники, и волей-неволей остаётся только улица!
Мне кажется, подобное безобразие очень легко было бы устранить, обязав гробовщиков возить свою прислугу к месту выноса в каретах. Расход на кареты совершенно ничтожен по сравнению с теми громадными суммами, которые они берет за свои процессии. Во всяком случае, переодевания на улице составляет явление совершенно невозможное. Мне пришлось, например, простоять в одной рубашке добрых полчаса, пока Ефим пригнал мой фрак. Ну, а если на дворе 30 градусов мороза? Благодарю покорно!
Вынос был назначен в 9 часов утра. Совершенно одетые, мы праздно должны были ждать почти два часа. Некоторые посмелее пошли «нюхать» на кухню. Там иногда перепадёт стакан водки, а то и двугривенный за какое-нибудь мелкое поручение. Приехал «сам» Шумилов. Ефим встретил его и провёл «по фронту». «Сам» видимо остался доволен и прошёл в подъезд на квартиру покойного.
Томительно долго тянулось время. На улице собиралась толпа праздного люда, глазевшего на приготовления выноса. Удивительная наша «толпа»! Чего она не видала? Что ей тут интересного? А стоит ведь часами!
Я попробовал заговорить с каким-то купцом, стоявшим несколько поодаль от толпы на панели. Надо было видеть с каким презрением, отвращением купец отскочил от меня, не дослушав даже вопроса. Точно я хотел укусить его. А ведь наряд мой был неплохой. Огромная треуголка с белым галуном, фрак, отороченный таким же галуном и брюки с лампасами. Так как белья (крахмальной машинки) ни у кого не было, то воротник и грудь закрывались белым шарфом, перекинутым через плечо. Разве не эффектный наряд? Но, б-р-р, мне самому этот наряд и эти траурщики были до того отвратительны, что я вполне понимал брезгливость отскочившего от меня купца.