– А вы крепкий мужик, академик, – с трудом промолвил командор, – ну а я, признаться, сознания вообще не терял. Пока…
– Как вам это удалось? – воскликнул Михаил. – Вон, даже имперские гвардейцы в себя до сих пор не пришли.
И только сейчас Литвиненко заметил, что личных охранников Принца куда-то волокут. Они с ног до головы были обернуты тяжелыми цепями, а рты были заклеены.
– И что, вообще, происходит? – закричал Литвиненко. – Куда их тащат и зачем??? – но страшная догадка уже пронзила его мозг.
– Да вы и сами уже начали понимать, – усмехнулся предводитель бандитов (теперь у академика уже не оставалось сомнений, как называть эту компанию). – Против всевозможной химии и разных гипнотических внушений у этих молодчиков, насколько мне известно, практически абсолютный иммунитет. Поэтому пришлось довольствоваться старым дедовским способом. Такие цепи они вряд ли порвут.
Ну а насчет того, как я умудрился не потерять сознание, все довольно просто. Перед спуском под воду я вколол себе лошадиную дозу тонизирующего транквилизатора. Скоро его действие закончится, и я на некоторое время вырублюсь. Так что придется оставить вас всех на попечение моих верных помощников Стоматолога и Коршуна. (Оба в этот момент недобро усмехнулись.) Конечно, для организма вредно принятие такого количества наркотиков за раз, но что поделать. Моя игра стоит свеч.
– Что вы задумали? – Литвиненко изо всех старался, чтобы его голос предательски не задрожал.
– Позвольте, я все расскажу за ужином, – слова Аугенталлеру давались с трудом. Было заметно, что он уже еле держится на ногах, – все очнутся, немного отдохнут по отдельности друг от друга. В этом им поможет успокоительное, которое вскоре начнет действовать и на вас. Ну а я заодно расскажу, что я увидел и почувствовал, пребывая в сознании, если вас это интересует. Поверьте, это очень занимательно. Но стоило мне много сил. С вашего позволения…
Аугенталлер, сильно пошатываясь, ушел в свою каюту, заботливо поддерживаемый одним из своих помощников. Литвиненко поднесли воды, которую он, не задумываясь, выпил. В горле пересохло и саднило, в голове царил настоящий сумбур. Под присмотром автоматчиков он прилег в шезлонг и пригубил поднесенного мартини, потом, не замечая, второй бокал, третий, четвертый… Им овладела странная опустошенность. Михаил ощущал бессилие и обреченность. Вскоре его веки сомкнулись, и он провалился в суматошный сон.