— Веся, кто я, по-твоему? Слепец? Дурак? Али идиот последний?! Ты за мной кинулась, все свои амулеты захватив, и всю их силу на меня истратила! Ничего у тебя больше нет, Веся. Я маг, в одном ты права — мы другие, да только лишь тем, что чувствуем вещи магические. Я знал, сколько у тебя амулетов. Я знаю — что ничего не осталось. О многом мог бы сказать, Веся, да только в едином признаюсь — ничего страшнее нет в жизни, чем стоять, не имея возможности приблизиться, видеть воду ручья алую, от твоей крови всю алую, и чувствовать, как гаснут твои амулеты, один за другим, силу свою теряя. Я же их чувствовал, Веся. Каждый из них. Ты могла умереть. Ты…
И маг отвернулся. Уж не знаю, куда он смотрел, только желваки дергались, крайнюю степень ярости выдавая. Да только в том не моя вина — его.
— Гордость бы свою урезонил вовремя — не пришлось бы мне на жертвы идти! — высказалась от всего сердца.
Резко голову повернув, Агнехран на меня посмотрел. Да столько тоски в его взгляде было.
— Я тебя уберечь хотел, — произнёс сдавленно.
И на миг, всего на миг, я словно снова охранябушку увидела. На один краткий миг, от того и ответила:
— Я знаю.
Да только ни ему ни мне не легче от того знания.
— Есть еще новости? — спросила безрадостно.
Не ответил маг. На меня смотрел, да и спросил ожесточённо:
— От чего я врагом для тебя стал, Веся? Что я сделал? Ведь иначе всё было, совсем иначе. Ты помнишь, как шла со мной? Я за руку тебя держал, а ты шла, и не было в тебе ни холода, ни опасения, ни настороженности. Ты доверяла мне, словно точно знала — не обижу. А сейчас что? На меня и не смотришь. Нет в твоём взгляде больше ни участия, ни доверия. Ничего нет. Могла бы — стену между нами выстроила… а, впрочем, о чём я — ты и выстроила. Да не одну — две стены. Только я все понять не могу, Веся, за что?
Понять не можешь? Вот как?
— Али может, — маг замялся, но не надолго, слова злые всё равно как с цепи сорвались: — Ты лишь увечных да калеченных привечаешь?
А вот это уже как ножом по сердцу.
Я руки на груди сложила, отгораживаясь… хотя прав, архимаг, могла бы — стену возвела, чтобы не видеть его. И не слышать.
Но коли ответа жаждешь, что ж, скажу:
— Ты доверие моё предал, Агнехран, — напомнила холодно. — Но это тебе объективная причина. А необъективная тоже есть — да ты о ней никогда не узнаешь.
Маг смотрел на меня прямо, но видела я — вину за собой ощущает, искупить хочет. Гордый. Тогда, как попал в избу мою, долг свой трудом искупить пытался, сейчас вот — подарками. И может, стоило принять, знаю ведь — ему легче стало бы, да только… он маг. Маг. А маги, они ничего, никогда просто так не делают, и я это доподлинно знаю.