Мой консультант некоторое время молчал, а потом все-таки спросил:
— Почему вы решили прийти именно сюда?
— А вы часто задаете подобный вопрос?
— Постоянно, — признал он, — но сейчас мне важно услышать ваш ответ.
Я посмотрела ему прямо в глаза.
— Я устала, Николай Александрович, и хочу все прекратить, но при этом хочу, чтобы от этого была хоть какая-то польза.
Он прищурился:
— Вы считаете, что это и есть польза?
Мне захотелось плюнуть в эти глазки, а потом дать ему хорошую пощечину. Мне все время казалось, что сейчас речь идет о Свете, что сейчас решается вопрос о ее жизни, а какой-то хмырь презрительно кривится.
— Да, — уверенно и спокойно ответила я.
Мы опять помолчали. Я запрещала себе думать. В голове все время норовили всплыть картинки прошлых событий. Но я запрещала. Я не хотела. Если сейчас я здесь разревусь, шансы на то, что заключу договор, равны нулю. Я должна быть уверенна в себе, собрана и умна, как никогда. Просто потому что от этого слишком многое зависит. Последний бой за собственные цели, я не имею права проиграть. Удивительно: профессиональная жертва — и не хочет проигрывать. Интересно, но, похоже, напоследок я поумнела.
— Хорошо, — наконец тихо произнес он. — Я даю вам разрешение на заключение договора. Но имейте в виду, что в любой момент вы имеете право отказаться. Это вас ни к чему не обязывает. Вы не будете должны ни государству, ни фондам, ни ассоциации. Никому, понимаете?
Я кивнула. Он заполнил бланк, где указывалось, что я в полном здравии и добровольно согласилась на программу. Он написал, что дает разрешение. После поставил подпись и пару печатей. Протянул мне. Отксерил бланк и копию отдал мне. Я уверенно расписалась в колонке 'донор'. А после всего этого бреда началась рутина оформления договора.
Все вопросы были мне знакомы. Они не слишком отличались от вопросов при поступлении в университет или оформлении кредита. Но вот один вопрос меня волновал сильно.
— У вас есть какие-то критерии к подбору носителя? — наконец спросил он, когда все прочие вопросы остались позади.
Мне хотелось, больше всего на свете хотелось сказать нет. Но я сказала:
— Да, мне бы хотелось, чтобы носитель был гипнотизером.
— Простите, не понял? — нахмурился Николай Александрович.
— Я не знаю, как это называется по научному или в терминах самих носителей, — призналась я. — Просто мне известно, что такая способность у некоторых есть.
— И зачем вам именно такой носитель? — у мужчины был растерянный вид.
— Мне нужно, чтобы он загипнотизировал меня, чтобы я не чувствовала боли и вообще ничего не чувствовала, понимаете?