Он медленно кивнул. Хотел что-то сказать, но передумал и просто вбил несколько слов в компьютер.
— А возраст, пол или еще что-то? — опять уточнил он.
Меня передернуло.
— Нет! Больше ничего.
Видимо, я слегка повысила голос, потому что мой собеседник напрягся.
— Вы хотите встретиться с носителем перед… процедурой? — последнее слово он буквально выплюнул. Скорее всего, правила законодательства требовали от него говорить именно это слово. Но сам он так не считал, и его маска слетела окончательно. Он ненавидел носителей.
Я помотала головой.
— Не вижу в этом смысла.
— Тогда, пожалуй, остается только один вопрос, — с каким-то странным выражением на лице произнес консультант.
Это мне не понравилось. Я отчетливо поняла, что сейчас прозвучит что-то мерзкое, что-то настолько противное моим нынешним взглядам, что каталог покажется мне милым аналогом сайта знакомств. Невольно потянулась к уже полупустой пачке и закурила. Смотреть на человека, который тебе противен, намного лучше сквозь клубы дыма. Проверяла уже неоднократно.
Николай подался вперед, упираясь на локти, и спросил:
— Вы желаете от носителя страховой выплаты за программу?
Сначала я не поняла вопроса. Удивленно моргнула, и только потом до меня дошло. Он спрашивал у меня, не стану ли я требовать от носителя денег после всего.
— А зачем? — недоуменно поинтересовалась я. Это место было не коммерческим фондом, а филиалом государственной программы. Значит, здесь я просто не имею права требовать от носителя денег за донорство.
— Обычно при использовании этой программы у донора большие проблемы с деньгами, — мерзко улыбаясь, сказал консультант. — Возможно, у вас имеются кредиты или какие-то еще финансовые проблемы, поэтому вы хотите затребовать с носителя страховку. Имейте в виду, она будет выплачена вашим родственникам только через три месяца после похорон!
У меня сперло дыхание. Значит, для полного насыщения каждому носителю нужно платить такие деньги!? Причем, судя по всему, не маленькие. Все лучше и лучше стала понимать Свету и Антона. Господи, если бы я могла перед ними извиниться, я бы вымаливала прощение. К сожалению, есть вещи, которые не исправишь, и мои отношения с этой парой исправить уже нельзя.
— Нет, у меня нет к носителю никаких претензий, — максимально спокойно сказала я.
— Тогда, может быть, желания? — и опять мерзкая улыбка.
— Какие у меня могут быть желания? — не поняла я.
— Ну, например, сексуального характера, — протянул он.
Меня снова накрыл ступор. Удивление. Шок.
— Скажите, — я тоже подалась вперед, — а много у вас уже было доноров с такой программой?