Вход в здание, где располагался «Континенталь», стерегли двое крепких парней в полувоенной форме и с эмблемами самого детективного агентства на груди. Наш патрон был достаточно ушлым малым и успел подсуетиться. В первые же дни, что последовали за взрывами, когда в урбе царила форменная паника, он успел организовать частную охранную компанию под эгидой «Континенталя». Само собой, именно её бойцы охраняли теперь здание, в котором располагалось ведущее представительство детективного агентства. Судя по загару на лицах парней, оба успели не так давно послужить в Безымянном легионе, причём в африйских колониях. Пояса обоих оттягивали дубинки и расстёгнутые кобуры с пистолетами Лендера. Я недолюбливал их, предпочитал отечественному производителю заокеанского, считая, что ариши делают пистолеты куда лучше, чем кто-либо в Аурелии.
Я предъявил охранникам своё удостоверение, и меня пропустили без лишних вопросов. Внутри здания ничего не изменилось — всё тот же пустой холл и пять дверей лифтов, у которых постоянно толкутся люди. Те, кто проектировал это здание, то ли намерено поиздевались, то ли просто не могли подумать, что в урбе скопится столько народу, что пяти лифтов не будет хватать на всех. Одно хорошо — «Континенталь» оплачивал отдельный подъёмник для своих сотрудников, так что ждать мне не пришлось ни минуты.
Крепкий полуорк кивнул мне, когда я предъявил и ему своё удостоверение, и, закрыв дверь, дёрнул рычаг, установив его на самое верхнее деление короткой шкалы. Лифт плавно поехал. Мне оставалось всего несколько минут гадать, зачем меня вызвали в центральное представительство «Континенталя». Я подозревал, что это как-то связано с расследованием, которое я веду для инспектора надзорной коллегии Дюрана, но не мог взять в толк, что от меня понадобилось руководству. После Отравилля обо мне вообще редко вспоминали, словно я какой-то скелет в шкафу, по недоразумению ещё живой и довольно активный. Расследование шло, признаться, не слишком успешно, но очень сильно сомневаюсь, что меня сегодня выдернули сюда ради отчёта. Да и не имел я права никому ничего рассказывать, таковы были условия контракта, заключённого надзорной коллегией с «Континенталем». Отчитывался я одному лишь Дюрану.
Выйдя из лифта, я оказался в привычном коридоре с дверьми направо и налево. Это был верхний этаж из занимаемых агентством, и здесь располагались только разного рода управленцы и сам патрон — глава представительства «Континенталя» в нашем урбе. Именно к нему — в самый конец длинного коридора — мне и надо было. Я с уверенным видом, с каким обычно шагал по порту вечерней порой, прошёл до самой двери с посеребрённой табличкой, на которой витиеватыми чёрными литерами было выгравировано «Сириль Робишо».