— Не собирался, — ответил Робишо, — однако я ещё не закончил встречу, и уверен, ваше дело, хоть и не терпит отлагательств, достаточно секретно, чтобы вы сообщили мне его суть приватно.
— Я не терплю витиеватостей, мсье Робишо, да и ушлые газетчики через час раструбят о том, с чем я пришёл к вам. От них ничего не укроется. Теперь счёт идёт на часы!
— Тогда я вас предельно внимательно слушаю, мсье командант королевской жандармерии.
— Этим утром в своей постели был найден мёртвым астрийский военный атташе граф Хоттек. Для расследования привлекаются все кадры королевской полиции и жандармерии. А также было принято решение привлечь к этому делу и ваше агентство.
Всем своим видом невежливый командант королевской жандармерии, проигнорировавший явный намёк Робишо на то, что неплохо бы и представиться, показывал, что решение о привлечении частных специалистов он совершенно не одобряет.
Робишо посмотрел на меня, и я понял, кого он сейчас выберет в помощники в этом деле. Я сделал патрону страшные глаза и отчаянно замотал руками, однако тот остался непреклонен.
— Прошу, — указал он на меня команданту, — один из лучших моих сотрудников как раз в кабинете и может отправиться с вами прямо сейчас.
— Нет, нет, нет, — заявил я.
— Да, да и да! — резко осадил меня патрон. — Ты остался без дела и уж точно не откажешься поработать на корону. Мы все здесь хорошо знаем, что такое служба, не так ли?
Я скрипнул зубами и перешёл в наступление.
— Я имею право на расследование убийства Дюрана, как нанимателя, потому что его смерть может быть связана с расследованием, из-за которого он меня нанял.
Я подошёл к столу и встал рядом с командантом, опершись кулаками на стол.
— Никаких доказательств у тебя нет… — начал было Робишо, но я перебил его.
— Или так — или шли мне письменное предписание в контору, а я пошёл.
Я даже изобразил, что собираюсь уйти.
— Бесы с тобой! — остановил меня Робишо. — Будет тебе карт-бланш, несмотря на расторгнутый контракт. А теперь проваливай уже вместе с этими господами!
Жандармы стояли с каменными лицами, как будто стали свидетелями прилюдной ссоры супругов. Так же молча, не попрощавшись, они покинули кабинет.
— И не вздумай отказаться от своих слов, Робишо, — заявил я напоследок, прежде чем закрыть за собой дверь.
— Проваливай! — рявкнул тот.
Выходит, дело не только в разорванном контракте. Похоже, на самого Робишо давят, иначе он бы так остро не реагировал на моё требование. Какое ему, собственно, дело до того, стану я расследовать гибель Дюрана или нет. Тем более что делать это я могу и в частном порядке, хотя с официальным разрешением от Робишо, получу доступ к фондам «Континенталя», предназначенным для таких случаев. Агентство всегда расследовало гибель своих сотрудников и заказчиков — дело в репутации, которой хозяева его всегда особенно гордились. Но здесь кто-то явно давил на Робишо, чтобы никто не взялся за расследование гибели Дюрана. А если и взялся, то исключительно в частном порядке. При таких расследованиях, в которых «Континенталь» как бы ни при чём, обстоятельства смерти сотрудников не становились причиной для тщательного следствия.