Что ж, будет ему результат.
— Для протокола, — сказал я, когда Тибо принялся подтягивать мне рукава пиджака и сорочки, чтобы ввести препарат внутривенно, — на фронте мой организм подвергался изменениям с помощью неизвестных мне алхимических препаратов.
— Всех нас там какой только гадостью не травили и не пичкали, — усмехнулся Тибо, нашарив вену у меня на локтевом сгибе и аккуратно, с почти фельдшерской точностью введя иглу. — Для каллокаина это не помеха, уж поверь мне. Он всем языки развязывает. Гарантия.
Тибо надавил на поршень, и прозрачная жидкость влилась в мою кровь.
Вспышка! Вспышка! Вспышка!
Тьма…
Первыми всегда возвращаются самые примитивные чувства. Желание опорожнить кишечник и мочевой пузырь. Голод, от которого сводит желудок. Холод, забравшийся в самые кости. Потом приходят поверхностные ощущения. Ровный металл стола под спиной, грубая ткань простыни сверху. И самыми последними — полноценные чувства. Зрение и слух.
Темнота и тишина. Не тьма, что обнимала меня ещё считанные минуты назад, обычная темнота. Холод металлического стола, грубая ткань простыни и стягивающая большой палец правой ноги бирка не давали пространства для воображения. Я в морге, где и должен был оказаться после инъекции каллокаина.
Я сильно лукавил, говоря детективу Тибо, что не проходил особой подготовки. Очень даже проходил, вот только до тех досье ему никогда не добраться. Тогда же опытные алхимики изменили и моё тело. Оно не только умело сопротивляться магии. Командование позаботилось о том, чтобы бойцы нашего подразделения ничего не выдали под «сывороткой правды», даже такой убойной, как каллокаин.
Смерть моя выглядела натуральнее некуда. Остановился пульс, глаза не реагировали на свет, а нервные окончания — на боль. Без серьёзного анализа с привлечением магии «ложную смерть» никак не опознаешь. На этом и строился расчёт.
Я не думал, что Тибо решит накачать меня каллокаином, это очень облегчило побег из-под стражи. Я прикидывал, сколько продержусь, если за меня возьмутся всерьёз и в самом деле примутся обрабатывать ботинками по рёбрам, почкам и голове. Тогда бы я тоже впал в состояние «ложной смерти», однако выходил бы из него намного дольше и вряд ли смог бы вот так запросто подняться с металлического стола в морге полицейского участка.
Конечно, мне даже исподнего не оставили, так что пришлось шлёпать по полу голыми пятками. Первым делом надо найти туалет, потому что кишечник и мочевой пузырь уже поднимали бунт, грозя исторгнуть своё содержимое вне зависимости от моего желания. Осложнялось дело тем, что всё тело моё затекло за время неподвижного лежания на столе. Передвигался я медленными и аккуратными шагами, как паралитик, держась рукой за часто стоящие столы с мертвецами.