— Они прошлогодние, — усмехнулся я. — Устарели ещё когда вы, герр обер-лейтенант, штаны в училище просиживали.
Смутившийся фон Линдад присел к нашему столу, накрыв перепачканный неизвестно чем табурет парой развёрнутых карт.
— Какие новости в глубоком тылу? — спросил у него Миллер.
— В штабе дивизии планируют новый штурм, — не удивил нас Линдад. — Хотят отомстить за Большой провал.
Мы с Миллером переглянулись: конечно, хотят. После того, как сапёры Альянса — само собой, ублюдки-недомерки — подвели контрмину под нашу минную галерею и взорвали уйму динамита, проделав в траншеях такую дыру, что будь у врага силы для контратаки, то фронт мог бы и посыпаться. Но за семь месяцев проклятой осады сил уже ни у кого не осталось. Грёбанный трирский урб[1] перемалывал подкрепления с невероятной скоростью: людей, технику, лошадей, орудия, боеприпасы. Всё, что попадало сюда, стремительно превращалось в кашу из грязи, крови и железа — тщательно перемешанную и хорошенько взболтанную.
— Кто-то хочет вернуть себе эполеты, — сардонически усмехнулся Миллер, — а то погоны на плечи давят.
После Большого провала головы полетели знатно. Кое-кто даже под суд угодил, хотя вины особой ни за кем не было — просто враг сумел переиграть нас. Война — здесь такое на каждом шагу. Однако в Гаттерлине жаждали крови и пришлось кинуть Генеральному трибуналу кусок, чтобы газеты могли раструбить о процессе над виновными в Большом провале. Теперь же командованию нужно было срочно что-то предпринять, чтобы вернуть себе хотя бы тень былого расположения кайзера и Генерального штаба.
— Наверное, — пожал плечами фон Линдад, — потому сюда и нагнали столько штурмовых рот. Два полных драгунских полка — Намслау и Алленштайна. Вместо лошадей самоходные бронированные повозки, вы, наверное, слышали о таких. В каждую забирается отделение бойцов, и они катят себе к вражеским траншеям. Никакие пулемёты не страшны.
— Значит, на них хотят сделать ставку, — в голосе Миллера не было вопросительных интонаций, — тогда мой тебе совет, обер-лейтенант: заверши до атаки все дела на этом свете. Невесте напиши, родителям — попрощайся со всеми. И письма до боя отправь — вряд ли от тебя много останется.
К чести фон Линдада он не побледнел от этих слов: то ли знал, что остаётся после попадания крупнокалиберного снаряда в бронированную самоходную повозку, то ли выдержку имел лучше, чем я о нём сначала подумал.
— Не только на них, — ответил он. — Эшелоны с боеприпасами продолжают прибывать. Планируется несколько дней беспрерывного артобстрела, чтобы расчистить как можно большую площадь. Возможно, снести один или два форта.