Несколько бойцов, покивав, принялись шепотом расписывать сослуживцам все прелести последствий употребления данного препарата.
— И, что характерно, хрен его знает, что от него подцепить можно. Там букет от гриппа до СПИДа. Хожу вот, переживаю за здоровье. Форму, после него, опять таки, пришлось сжечь. Дубко мне это до пенсии вспоминать не устанет.
— А «Волга», откуда, товарищ прапорщик, которая исчезла?
— Я эту «Волгу» в селе видел. У цыган. Собственно, после этого ребус и сложился. «Волга», цыгане, наркота. Видать ихний клиент. «Вставился» и убежал не заплатив. Они за ним. Наркот, наверняка, поэтому на нас и кинулся, что за них принял. Цыгане, ясное дело, как стрельбу услышали, «исчезли». Нахер им такие проблемы?
— А как они, на машине, мимо вышек проехали?
— Спать нехер в карауле. А то, в следующий раз, они не мимо проедут, а строго по вашу душу. Времена сейчас смутные, оружие в цене. Башку свернут и все… Ладно — курение опасно для вашего здоровья. Минздрав уже задолбался предупреждать! А труд на свежем воздухе — строго наоборот. Лопаты в зубы и вперед! Следующий перекур — когда до того угла дойдете. Я не собираюсь тут с вами до отбоя торчать!
Довольный тем, как удалось опасную тему свернуть с мистики, на цыган и наркоманов, Тарасов повелительно махнул в сторону снежных завалов.
***
В армии есть две главных проблемы: «Дохера работы, и нехер делать». Вот и сейчас, с криком: «Банный день, белье принимать, сдавать, считать…», отпинавшись от всех задач, которые пыталось повесить на него командование, Тарасов в свою очередь, скинул эту работу на Бухарметова и Парамонова, на почве общей тайны ставших доверенными лицами, и понял, что ему совершенно нечем заняться. Сперва он, засев в комнате отдыха, по старой памяти называемой «Ленинской», читал книгу про мифических существ разных культур, но там было много непонятных слов, от которых болела голова, так что, отложив её в сторону, Старшина принялся искать, чем еще себя развлечь.
Снаружи тихо скрипнула дверь — еще какой-то счастливчик, сумевший избежать работ, пытался зашарится в расположенни роты, но дневальный прошипел: «Урфин в «Ленке»!», и проебщик, хлопнув дверью, застучал кирзачами по лестнице. «Урфин» значит? Тарасов не зря размышлял над темой армейских прозвищ. Он прекрасно понимал, что и его не минет чаша сия, а с «Тарасовым» или «Тарасом», ничего кроме производных от слова «Пидорас» толком не рифмуется. И надеяться, что кто-то будет столь начитан, что протянет ниточку к Гоголю, не приходилось.
Поэтому, несмотря на всю непредсказуемость армейского злословия, Старшина даже пытался подавать идеи, благо имя-отчество «Василий Иванович», вкупе с фразами вида: «Чапай думать будет», позволяли надеяться, что фантазия местных остряков зацепится именно за это сходство. Но, видимо, его демонстративная любовь к сказке Волкова показалась всем столь примечательной, что перебила даже отсылки к герою гражданской, кинофильмов и анекдотов. Жаль, конечно, хотя, в какой-то степени, можно сказать, что легко отделался. Киселев, мог, не заморачиваясь, схватить любую суперобложку которая под руку попалась, и ходил бы, теперь, «Фунтиком» каким-нибудь.