Зажглось табло над дверью. Оно висело там еще с советских времен и никто не знал, работает эта хреновина, или уже нет. Оказалось — работает. А потом зазвенел звонок. Обычный, похожий на школьный, когда-то крашенный серой молотковой краской, а теперь заляпанный в три слоя побелкой, он сперва противно трещал. Потом молоточек расходился, слупил с стальных чашек известку и залил помещение казармы громким противным звоном.
— «Боевая тревога»!!! — заорал Старшина, подскочив, — Дежурный! Вскрыть оружейку! Посыльные — в ДОС! Оповестить офицеров! Остальные — светомаскировка, затем форма одежды номер четыре ипостроение в центральном проходе! Бегом! Бегом, блять, это уже не шутки нихуя!
Часть буквально вскипела. Из ДОСа, одеваясь на ходу, бежали офицеры, в автопарке с треском, сталкиваясь с жутким грохотом, распахивались ворота боксов. Водители заводили исправные машины, неисправные брали на сцепки. Зампотех, балансируя на бампере, пытался на ходу завести буксируемый «Урал». Рядом бежал Силиверстов причитая: «Да ну его нахуй Руслан Шарипович! Бросьте! Убьетесь же!».
По складам метался, подвывая от ужаса, Дубко, глядя как аккуратно разложенное, посчитанное и надежно запертое имущество летит в кузова. Зампотыл дал команду валить забор, чтобы машины не устраивали пробку в воротах.
Комбат стоял посреди плаца, словно регулировщик направляя всю эту кипучую деятельность. Некомплект личного составав части был семьдесят процентов и это считалось неплохо, так как было время, когда он составлял девяносто. Если они не уложатся в нормативы — это будет вполне объяснимо. Об этом даже, никто не узнает. Но суть боевой тревоги в том, что тут нет сданных и не сданных нормативов. Есть время до вероятного удара. И никто не будет интересоваться, укомплектован ли батальон, исправна ли техника, есть ли горючее? Ты просто не имеешь права не успеть.
И они успевали. С треском жил, с матом, с надсадным ревом моторов и вонью горящих сцеплений, не зная как и каким чудом, обескровленная не боями, а своей, родной, народившейся словно трупные черви в мясе сволочью, часть уходила из под удара. Растворялась с потушенными фарами в темных, сырых, еще не скинувших листву сентябрьских лесах, петляя по раздолбанным грунтовкам, ползла к месту сосредоточения, забрав с собой самое ценное.
— Василий Иванович… — ввиду момента, звания и должности как-то сами собой отошли на второй план, — Остаешься охранять расположение. Основное мы забрали, но все равно многое приходится оставлять. Бойцов выделить могу двоих максимум.