– А почему должно быть не в порядке?
Саймон отпускает ее, кладет руки на затылок:
– Ты должна знать, что Хелльберг все время меня контролирует и постоянно спрашивает, чем я занимаюсь. – Ты расследуешь убийство.
– И все?
– Разве этого не достаточно? Я думала, что полиция именно этим и занимается.
Саймон фыркает и опускает руки:
– Хорошо, я сдаюсь. Сейчас мы найдем этого классного руководителя, и мне нужно возвращаться в отделение.
Он поворачивается, отходит к «вольво», открывает водительскую дверь и смотрит на Эббу, прежде чем сесть в машину:
– Созвонимся, когда что-то найдем. А ты отдохни там с фляжкой, которая у тебя в бардачке. Помни, что я полицейский. – С этими словами он захлопывает дверцу, запускает двигатель и выезжает с парковки.
Что это было? Эбба идет к своей машине и залезает внутрь. Включает печку посильнее и дует на заледеневшие пальцы, глядя на бардачок, как будто это он так ее задел. Жажда ощущается всем телом. Во время разговора с Мартином Лундом Эбба представляла, что вот-вот поедет в винный магазин и сделает целебный глоток сразу, как только купит выпивку. Совсем маленький глоточек, чтобы это было незаметно, если она нарвется на полицию.
Но теперь Саймон все испортил, это из-за него она мучается угрызениями совести. Тиран проклятый!
Полчаса спустя в районе Хьортхаген их впускает в свою квартиру женщина лет шестидесяти. Ее зовут Моника Хаммаргрен, она классный руководитель Дугласа, и когда она говорит, то жестикулирует так, будто стоит у доски. Саймон связался с ней через директора школы, и даже хорошо, что они зашли, ведь она все равно была дома и прибиралась после Рождества. Они садятся за сосновый стол на кухне и, пока разговаривают о том ужасном происшествии со старшей сестрой Дугласа, Моника подает им кофе в чашках с синими краями и печенье на серебряном блюде. – Я звонила его матери несколько дней назад, чтобы узнать, как у него дела. Боже мой, как это должно быть ужасно для них всех.
Эбба согласно кивает.
– Много ли у Дугласа друзей? Хорошо ли он себя чувствует?
– Ну, он немного общается с одним мальчиком в классе. В остальном Дуглас довольно замкнутый, его трудно понять. Я обычно думаю, как ему очень повезло с футболом, потому что там ему приходится взаимодействовать в группе. Ведь его отец – тренер.
– Да, я знаю, – кивает Эбба.
«И еще я кое-что знаю», – этого она не говорит вслух, хотя ей и очень хочется.
– Мы подозреваем, что с Дугласом не все в порядке, думаем, что он наносит себе повреждения, его поведение деструктивно. Вам об этом что-нибудь известно?