— Дверь заперта, как видишь — одернула его бабушка — сядь и слушай.
В ее голосе появились рычащие и шипящие звуки.
Парень подчинился, но, демонстративно и с вызовом, поглядел в глаза женщинам.
— Упрямый и вредный, весь в деда — уже с теплотой сказала бабушка маме.
И опять повернула голову к внуку.
— Мы с родом Старостиных связаны клятвой на крови. Это было давно…
— Я знаю — перебил ее Кирилл.
— Даже так? — Удивилась бабушка, не обратив внимания на не почтительность внука — и откуда? Даже твои родители не знали, до сегодняшнего дня.
— Света рассказала, а ей Анастасия Петровна.
— Но, значит, не все рассказала, или сама Светлана не всё поняла. Так получилось, что мы с дедом принесли клятву их роду…
И бабушка рассказала всё, что услышала от деда. Объясняя его поступки и действия.
— И я не знаю, пойдут ли Старостины на обряд возвращения клятвы. Если нет, то тебе даже думать о них плохо нельзя. Иначе весь наш род превратится, навечно, в голодных и диких животных.
— Мам, а почему вы нам не рассказали об этом раньше? — тихо спросила мама Кирилла у его бабушки.
— Это очень тяжело, нести такой крест всю жизнь, дочь. Ловить себя, постоянно, каждую минуту, каждую секунду, на мысли, что нельзя даже думать о ведьминском роде Старостиных плохо. А когда не знаешь, то и не думаешь. И дед прилагал все силы, что бы мы с ними никогда не пересеклись. Он только этим и жил. Мы даже уезжали из города, ты должна помнить. Но, другие кланы нас не приняли, как равных, только как низших и отвергнутых. Пришлось вернуться. А Кирилл перехитрил всех. Влюбился… — улыбнулась бабушка.
* * *
Бабушка рассказывала, а Кирилл впитывал ее слова, и приходило понимание трагедии семьи. Но в то же время, он хорошо понимал и чувства тех женщин, в том далеком не простом времени. Они просто не могли и не хотели поступить по-другому. Сам бы он, точно, не простил никогда, если бы с его семьей поступили также. Уходила злость и обида на отца и деда. Пришло понимание мотивов в поступках главы прайда. Сохранить свой род, оградить от бед и лишений. Защитить. Но отказываться от своей любви, даже ради рода… Это было уже выше его сил. И он был готов на все, ради своей любимой, даже на смерть. Не задумываясь.
* * *
— Эх, молодость — проговорила вполголоса бабушка, читая в его глазах, как в раскрытой книге.
И… вспомнила, как сама отдавала свою жизнь за любовь. Как умоляла ту девчонку и ее мать взять ее жизнь в обмен на жизнь любимого. На глазах навернулись слезы.
«- А ведь не весь в деда — подумала она — моего не меньше, если не больше». И сразу слезы просохли, вновь по губам заскользила добрая улыбка.