– Ну что, как твоя женушка? Хоть обрадовалась?
– Обрадовалась, плакала даже.
– Удивительно. Я от нее никаких эмоций за эти пять лет добиться не смогла.
Да, мать все-таки была невыносима. Неудивительно, что отец от нее ушел почти сразу после свадьбы. И как она могла любить кого-то, кроме себя? И уж тем более – невестку. Уж как его жена ни старалась наладить мало-мальски человеческие отношения со свекровью, но ничего не получалось. Да и как могло получиться, если с первого дня она была только «твоя женушка» (с презрительно поджатыми губами) или «твоя дурочка» (с улыбкой превосходства).
Хорошо хоть, что девчонки были копией матери – умные, покладистые, красивые. А для женщины больше и не надо. Во всяком случае, он ничего большего никогда и не хотел.
Если бы сейчас его встретила та Валя, прежняя, может быть, он бы решился еще раз все изменить в своей жизни, вернее, все вернуть. Забыть о Поле, забыть об этих пяти годах, о том, что он замутил со своими новыми черными друзьями. Может быть… Но встретила его совершенно другая, офигенно привлекательная, но при этом абсолютно незнакомая чужая женщина. И с ней никак не получилось бы забыться, не удастся даже вернуться в то светлое незамутненное прошлое, где и бед-то никаких не было. Где никто не отбирал у него жизнь… Вернее, не пытался отобрать, где даже пугали как-то… не всерьез.
– Мама, угомонись, пожалуйста. Валя прекрасная мать, умная и чуткая. Девочки замечательные. А не остался я из-за тебя. Тебе ж надо ужин приготовить… Насколько я понял, девочки не приходили.
– Не приходили. Похоже, мамаша не пустила…
– Господи, мама! Ты можешь о чем-то другом? Девочки дома обе. Катя болеет, Кира к сессии готовится.
– Так она еще и дочерей запустила! Я же говорила – никудышная жена и просто отвратительная мать. Вот если бы я тебя так воспитывала…
– Я бы умер в три года от голода и обморожения.
И тут вдруг его мать замолчала. То ли и в самом деле в далеком детстве у него было что-то такое и он просто вспомнил. То ли вдруг мать стала на вершок умнее.
Можно было отправляться к себе – он тоже чувствовал себя разбитым. Почти как жена. Все-таки пять лет – маловато, чтобы разучиться читать по лицу когда-то самого близкого человека, как в открытой книге. Может быть, он зря приехал? Может быть, вообще все затеял зря?
«Ну как же «зря»? Мать надо вывезти – кто-то же должен жить в доме. Даст бог, за внуками кто-то же должен будет следить. Конечно, будет няня, но без родного глаза…»