День шел своим чередом. За окнами все так же хмурилось, документы все так же требовали подписей первого лица. Эсфирь привела знакомиться новую горничную, которую нашла, конечно, через своих знакомых.
Стрелки перевалили за три часа дня. Но Кира не звонила. Валя каждые пять минут поднимала глаза к часам, опускала к бумагам и изо всех сил сдерживалась, чтобы не набрать дочь.
Наконец раздался звонок, но это была не Кира, а Катя. К счастью, у нее были хорошие новости: врачи решили, что в конце недели девушку можно выписать из больницы и позволить ей вылеживаться не в больничных стенах – уколы и капельницы отменят, а таблетки можно и дома пить.
– Ой, Катюш, это здорово… А что, тебе Кирюшка звонила?
– Ма-ам, ты опять, да? То из-за моих экзаменов по стенкам бегаешь, то из-за Киркиных?
– Ну что поделать, солнышко, вот такая я у вас безумная мамаша.
– Знаешь, мам, – Катя прокашлялась и, судя по звукам, глотнула воды, – вот если бы ты не была такой безумной мамашей, временами позволяла нам принимать решения самим… Может, лучше было бы.
– Может быть. Я подумаю, Кать. Наверное, ты права…
– Ма-а-м, – девушка помедлила, но потом все-таки задала вопрос, который ее здорово беспокоил. – А ты не знаешь, почему папа мне не звонит, сюда не приходит?
Валя про себя вздохнула. Мозгов Игоря, как она надеялась, должно было бы хватить, чтобы вести себя с дочерьми как любящий отец. Или хотя бы как отец, вернувшийся из долгой командировки.
– Не знаю, доченька. Много, наверное, забот. Пять лет все-таки прошло.
– Мам, по-моему, ты что-то от меня скрываешь. Ну ладно, это явно не телефонный разговор. Кирюшку спрошу.
– Да, дочь, хорошо. Извини, у меня дела. Я вечером приеду, хорошо?
– Да, конечно. Только ничего не привози, умоляю!
Валя, как ни была задергана последними событиями, не могла не рассмеяться. Ну что ж поделать, если и у нее, да и у всех окружающих давно выработался стереотип – в больницу с лакомствами.
– Хорошо-хорошо! Я только сок твой любимый.
– Во, это мудро. А то я уже допиваю. Ну давай, мась, до связи!
– До связи, родная!
Наконец время подошло к четырем. Вернее, его осталось ровно столько, чтобы ровно в четыре войти в двери банка. Валя терпеть не могла опаздывать и не уважала тех, кто опаздывает. Поэтому ровно в без минуты четыре она открыла тяжелую банковскую дверь, удивившись тому, как здорово облагородили и благородно состарили здание исполкома.
– Валечка, ты изумительно точна! – Александр вышел из-за стола и нежно поцеловал ей руку.
– Точность – вежливость королей!
– Да-да, попробуй к ним опоздать!