— Нет, милорд, — проговорила она ему на ухо, — но вы зло насмехались надо мной.
— Что она такое говорит? — спросил Том.
Екатерина сознавала, что он и леди Тирвитт отошли и стали о чем-то переговариваться приглушенными голосами. Затем Том вернулся, лег на постель и обнял ее.
— Дорогая, поправляйтесь ради меня, — произнес он и поцеловал ее. — Вы нужны мне. Вы для меня — все.
Она смутно сознавала, что в этой болезни виноват он, а потом вспомнила почему и вдруг совсем очнулась.
— Милорд, я отдала бы тысячу марок за возможность поговорить с доктором Хюйке в день родов, но не посмела настаивать, боясь рассердить вас.
И тут плотину прорвало, и наружу вылились вся ее злость и вся боль из-за Елизаветы и того, как Том поставил их всех под угрозу своими заигрываниями с ней, не подумав об их браке. Она укоряла его за то, что он хотел жениться на Елизавете прежде, чем на ней, и отдал предпочтение этой девчонке, хотя они так много значили друг для друга.
— Что ж, скоро вы сможете посвататься к ней! — крикнула Екатерина, удивляясь, что в ней еще сохранились силы на такую горячность. — Потому что я умру. Я бы не удивилась, узнав, что вы помогли мне отправиться по этому пути!
— Дорогая, нет, нет! — протестовал Том. — Успокойтесь, вы не в себе. Вам нужно беречь силы. Я не хочу потерять вас, я молился и молился без конца, чтобы вам стало лучше! Вы должны мне верить.
Тут Екатерина заплакала и, начав лить слезы, уже не могла остановиться. Том продолжал лежать рядом с нею, обнимать ее и уверять в своей любви.
— Это говорит не моя Кейт. Моя Кейт знает, что я никогда больше не обижу ее. У нас есть масса причин, чтобы жить, дорогая. Отдохните, наберитесь сил и живите ради меня и ради Мэри!
Великий покой снизошел на Екатерину, и ее охватило непреодолимое желание уснуть. Она была расстроена и злилась из-за чего-то, но уже не помнила причины своего гнева, и это не имело никакого значения. Она уснула.
Проснулась Екатерина опять в объятиях Тома. Ум ее, кажется, работал нормально, но тело было измучено и выжато. Она по-прежнему ощущала, как из ее чрева непрерывно сочится кровь; боли в животе не прекращались. Но ей становится лучше, в этом она была уверена.
Том пошевелился и сел.
— Вы снова с нами, — сказал он, в тревоге глядя на нее. — Я приведу доктора Хюйке.
Когда Том ушел, она услышала, как он сказал леди Тирвитт:
— Думаю, у нее ремиссия.
Доктор пощупал пульс Екатерины, потрогал лоб, выслушал дыхание и взглянул на нее мрачно:
— Мадам, я нарушу свой врачебный долг, если не посоветую вам подготовить свою душу к смерти. Вы можете поправиться, но я больше ничего не в силах для вас сделать.