Далеко внизу, почти у самого подножья горы, скользили близко друг к другу две муравьиные фигурки. Сейчас до них было не меньше километра, но Женька знал: не успеют они чуть-чуть пройти по ровному, как он снова окажется у них за спиной, а может быть, даже выскочит вперед — если наберет хорошую скорость. И, чтобы уменьшить сопротивление ветра, он сел в низкую стойку, сжался в комочек, целиком отдавшись этому падению-полету.
Внизу вдруг что-то случилось. Фигурки слились в одну, замерли и стремительно, как в кино, полетели навстречу Женьке.
Какой ангел-хранитель помог Женьке обогнуть эту копошащуюся кучу?! Лыжи взвизгнули, опасно загуляли по насту, справа выметнулся полузасыпанный куст боярышника — и Женька уже сказал себе: «Хана!», но чудом удержался на ногах. Только не смог сразу остановиться, пролетел еще метров восемьдесят и там, внизу, взвихрив снежную пыль, затормозил.
— Эгей! — крикнул он. — Целые?!
Здоровяк расстроенно махнул рукой: мотай, дескать, дальше — не до тебя.
…«Две секунды, — сказал себе Евгений Родионович и взволнованно заходил по комнате. — Две секунды, как минимум, потеряли вы, благородный молодой человек!»
— Сядь, не мельтеши, — попросила жена. Евгений Родионович не сел, а вовсе ушел в кабинет, чтобы страдать там в одиночку.
…Затем он догнал ремеслушников. Усталые ремеслушники — человек десять — гуськом плелись по лыжне. Черт знает откуда они взялись тут! Наверное, сдавали свои ГТО—БГТО — и заблудились, попали на дистанцию городских соревнований. А может, косяка резали.
На ремеслушников следовало рявкнуть — чтобы они горохом посыпались с лыжни. Но Женька, счастливо избежавший катастрофы, был полон великодушия. Он пожалел «ушастых» — пропахал по целине рядом с лыжней. Самое интересное, что щедрость эта ремеслушникам была не нужна. Они остановились и, разинув рты, стали смотреть, как он, большой дурак, красиво уродуется — демонстрирует атлетизм.
Никогда еще, наверное, Женьке так легко не бежалось. Никогда так божественно не скользили лыжи, никогда так вовремя не появлялось второе дыхание. Он знал одну свою слабинку — у него рано уставали руки. Но сегодня и руки были в порядке.
После поворота Женька увидел впереди своего одноклассника Толика Квасова. По тому, как Толнк вяло выдергивал палки, как волочил лыжи, почти не отрывая их от снега, Женька понял, что он выдохся.
— Квас, прибавь! — крикнул Женька, догоняя его. Квасов, повинуясь окрику, дернулся раз-другой и опять сник.
— Прибавь, Квас! — умолял Женька, уже почти наступая на задники лыж Толика.
— Я сдох, — хрипло сказал Квасов и вдруг остановился. Остановился прямо на лыжне — и Женька с разгону заехал одной лыжиной между его ногами.