Но для этого выйдем под медный марш
"К свободе через свободу!" (Бакунин).
Прянишная тройка, измазанная в охре,
Аида по тротуару в бубенцах цепей.
На парнях галифэ из портьер кинематографа,
На ямщике горжетка - голубой песец.
Смаху кони осели на круп,
Захлебнулись в ошейниках колокольца.
"Руки вверх!" Лицо. И рупь
В карман, набитый обрубленными кольцами.
Геть! На Главной кричали тачанки,
Наскакивая колесом на стенки, в стекло,
Улялаевцы пьяные валглись из чайной,
Кому-то в морду, из кого-то текло,
Вырывая с корнем пейсы из жидюшка,
Лапали гражданок втроем за углом,
И по всем известкам жирным углем
Написано "хрен" и намалевана пушка
А Тата шла, задушевно смеясь
Р'1а самой вкусной струне из голоса.
И платье, радужное, как змея,
Отливало, шипело, прыгало и ползало
Тату гнала какая-то власть,
Тата, разбрызгивая пежины снега
Так, что коленки были мокры,-с негой
Оглохшее эхо звала.
Ее наливало томлением взбухнуть,
Вскормить яйцо, как янтарь на вымет,
И Тате казалось, что в лифчике вымя
И сладко бесстыдное слово - "брюхо"
И вот пришла на пустынный берег,
Здесь, может быть, ящерицы и фаланги,
Но только здесь на лебяжьих перьях
Явится ей осиянный ангел.
Пусть ниспарит, вожделея к Тате,
И, содрогая крылами тени,
Ей как любовник вдунет зачатье,
Чтобы, как в мифе, родился гений.
Закат сатанел. Облака тонули
В сусальном золоте ладанным туманом,
И перекатйполе и новолунье,
Места незнакомые да и сама она...
И вот с востока и юга навыхрест
Облепил, обтянул ее шелковой бронзой
И она отдавалась морскому вихрю,
И пачкали платье капли солнца.
Мускулистый ветер, задыхаясь от счастья,
Вспыхнул об волосы и рассыпал в искры,
И она улыбалась, щекой к нему ластясь,
И тихий свет ее глаз был искрен.
Изо рта сделав "о", его голос ловила,
Его свежим звоном полоскала зубы...
Этот ск льзкий торс из медузы вылит
И как статуя льда - голубый...
...А по окраине тянулись возы
С мебелью красного и черного дерева
В цветных кожухах бандитских возниц,
По мокрым дорогам - в деревню, в деревню.
Казалось, город переезжал на дачу
Матрацы, самовары и (крестьянская ревность):
Сбоку неожиданно гравюра Бохкаччио,
Крайне изумленного - в деревню, в деревню
Аптечные баллоны духов и ревеню,
Какая-то вывеска с медалями в рубль
Все это Гнедко задумчиво хлюпал
В деревню, в деревню, в деревню, в деревню...
...А домой возвращалась по затянутым лужам,
Утоленная, звонкая, занюханная ветром,
И думала: "А что у нас сегодня на ужин?
Должно быть, котлеты в полтора метра",
Но что бы там ни было - вилкой отклевав,
Накапав на стул у постели свечку,