– Мне надо поговорить с тобой, – тихо сказала она, подняла руки и сбросила шарф. Килиан задохнулся, потрясенный: голова была обрита.
– Твои волосы, Бисила! Что случилось?
Она взяла его за руку, подвела к кровати и села на край рядом с ним. Лунный свет наполнял комнату. Килиан поднес ее руку к губам и поцеловал. В этот миг к нему пришла надежда.
– Мне так жаль… – Слова вырывались, опережая друг друга. – Я не должен был оставлять тебя…. Не должен был уезжать в Испанию, но… Моей умер… Теперь ты свободна, ты можешь быть со мной…
Бисила приложила ладонь к его губам.
– Помнишь, я говорила тебе, что это возможно, только если женщина до конца выполнит траурные обряды. Я никогда не отказывалась от веры своих предков. Наши отношения… мои чувства к тебе., на время сделали меня не той, что я есть, и я хочу разобраться.
Килиан нахмурился.
– Тебе нужно время, чтобы принять в душе, что я твой истинный муж по любви?
Бисила грустно улыбнулась.
– Перед людьми моим мужем был Моей. У моего народа принято соблюдать траур. Но есть кое-что еще. – Ее глаза наполнились слезами, голос задрожал. – Воспоминания о той ночи всегда здесь, в моей памяти. Я не могу избавиться от них. И их слова, Килиан… Они истерзали не только мое тело, но и разум. Они заставили меня почувствовать, что я не более, чем червь. Мартышка… Мне надо прийти в себя. Иначе я не освобожусь, чтобы любить тебя. Я не хочу сравнивать тебя с ними, Килиан, с белыми, которые так долго измывались над нами. Вот почему мне надо отдалиться.
Он вскочил и прошелся по комнате. То, что перенесла Бисила, глубоко задело его, но то, что он сейчас испытывал, было невыносимо.
– Завтра я отправлюсь в Бисаппо. Там я двадцать дней проведу в одиночестве, в хижине на краю деревни… – добавила она.
– Почти месяц! – воскликнул Килиан.
Бисила прикусила губу.
– Потом я поселюсь рядом с хижиной своей матери. Одна, никто не сможет ко мне приходить. Ты тоже… Инико будет жить у мамы. У Моей не было семьи, так что никто не придет забрать моего сына. Я распишу тело глиняной мастикой и повяжу ленты из эспарто[10]. Для нас это как траурные одежды… – Она умолкла.
– И сколько ты будешь жить одна?
– Год, – прошептала Бисила, поднимаясь.
Килиан застыл.
– Но это невозможно, – в отчаянии прошептал он. – Что я стану делать здесь один? Ты не сможешь помешать мне прийти к тебе в Бисаппо!
Она спокойно взглянула ему в глаза.
– Если придешь, я никогда не вернусь. Ты должен мне обещать!
– Но я не смогу обещать этого, Бисила. – Голос звучал жалобно. – Быть так близко к тебе и не иметь возможности увидеть тебя…