Типичным примером указанных взглядов на Большую Игру может служить сентенция одного из современных турецких историков: «Британцы решили противостоять России путем заключения союзов с великими европейскими державами и оказания помощи таким отсталым государствам, как Османская империя, Персия, Афганистан и Китай. Все эти страны также опасались неудержимого экспансионизма России. Таким образом, Большая Игра и холодная война (так у автора. — Е.С.) определяли ход истории в контексте урегулирования так называемых восточного, центрально-азиатского и дальневосточного вопросов»[58].
Даже краткий обзор историографии подтверждает вывод о том, что бесконечное описание приключений и секретных операций в экзотических странах, с одной стороны, и стереотипный, «черно-белый» подход к анализу событий, с другой, продолжая доминировать в современных публикациях по тематике Большой Игры, мало что дают для понимания ее сущности и механизмов воздействия не только на российско-британские отношения, но и всю систему международных связей второй половины XIX — начала XX в. С точки зрения автора, уже давно возникла необходимость объединить фрагментарные эпизоды прошлого в целостную мозаичную картину, адекватно отражающую динамику и логику Большой Игры, по крайней мере, в трех взаимообусловленных измерениях:
— как соревнование между различными моделями включения традиционных обществ в формировавшуюся глобальную структуру политических, экономических и культурных контактов;
— как сложный многоуровневый процесс выработки и осуществления решений властными элитами России и Великобритании применительно к различным регионам Азии;
— как критически важный этап в развитии российско-британских отношений, отразивший результирующую тенденцию перехода от конфронтации к сотрудничеству обеих держав на международной арене[59].
Для того чтобы реконструировать этапы Большой Игры, следует остановиться на вопросе о ее временном горизонте. Так, упоминавшиеся Ингрэм, Морган, Эдвардес, Хопкирк, Мейер и Брайсэк, Джонсон, а также индийский историк Вишванатам Чавда относят начало Большой Игры ко второй половине XVIII в. Например, Джонсон называет в качестве исходной точки 1757 г., когда англичане приступили к систематическому покорению Индостана, тогда как его коллеги — британские историки — находят истоки этого процесса в эпохе Наполеоновских войн. Скажем, Эдвардес указывает на тильзитское свидание российского и французского императоров в июле 1807 г., во время которого, как известно, обсуждался проект совместного комбинированного похода на Индостан по суше и морям