Госпожа президент сначала сообщила главе службы безопасности и после поставили в известность Дэвида, что инициация богини совершилась. Алира теперь не просто человек – она носитель дара, сосуд силы и ей требуется отдых, восстановление и любовь мужа, который просто обязан окутать богиню заботой. Прежняя связь, окончательно окрепшая и связавшая Дэвида с женой, оказалась много более тяжелой ношей, чем представлялось ему ранее. Долг… Долг… Долг… Именно это слово, повторяясь, твердил зиндаррианцу голос матери, которая в очередной раз давала наставления, будто вбивала гвозди. И почему-то от этого не возникало чувство гордости, напротив, откуда-то из глубины поднимался и вырастал протест. Неужели на этом все, что случилось между ними с искренней и нежной, столь же необычной, сколь и стремительно ставшей настоящей любовью, землянкой, закончится? И распределение Алиры станет на самом деле работой для нее и для него?
Впереди замаячили огни посадочной башни фермы родителей, и шаттл начал снижение. Оставаться во дворце Дэвид не захотел, чтобы провести последнюю ночь со своей прежней, обычной и еще не ставшей божеством для всех женой. Плавно спустившись, шаттл погасил огни, чтобы уснуть до следующего полета в объятиях стыковочного шлюза. Зиндаррианец же бережно подхватил спящую Алиру на руки, а она, улыбнувшись, обвила тонкими руками его шею, доверчиво прижавшись. Оказывается, Дэвид уже успел привыкнуть к этому… В горле сжался комок из чувств, которые зиндаррианец всегда запрещал себе испытывать – горечь обиды и желание все бросить, сбежать, навсегда скрывшись от обязанности быть примерным мужем, чтобы остаться любящим и любимым.
Им навстречу вышел отец, которого заблаговременно оповестила Меделлинэ, а теперь еще и сигнал о посадке шаттла. Увидев, какую ношу держит сын, мужчина, такой же высокий, но уже с проседью в волосах, лишь кивнул, показывая, куда пройти. Для создавшего семью отпрыска они с женой решили приготовить отдельную комнату, больше и светлее той, в которой раньше жил Дэвид. Теперь в доме было пусто, но зиндаррианец не позволял себе грустить и скучать по былым временам, когда сыновья были рядом. Он перестраивал жилище под изменившиеся нужды растущей семьи в ожидании редких визитов детей и умело управлялся с большим хозяйством, возделывая землю и занимаясь прочими делами, даже зная, что это уже никому, кроме него, не нужно. Иначе он просто не представлял своей жизни. И теперь, глядя на еще полного сил и совсем не старого отца, Дэвид видел в нем себя – не имеющего иной цели, кроме как не быть обузой собственной жене. Когда-то ему казалось, что это великая гордость и удача, стать избранником Зиндаррии, но не теперь, когда такая честь выпала именно ему.