– Это радует. Ты молодец! И не волнуйся, мой отец не кусается, как и я. – В широких дверях столовой Дэвид пропустил жену вперед.
На большом столе, старомодно покрытом не пластиком, а настоящей белоснежной тканью, стояли несколько блюд. На низком и широком красовалась разнообразная выпечка, от аромата которой можно было захлебнуться слюной, как подумалось голодной Алире. В глубоком блюде под крышкой томилось нечто, иногда издающее булькающие звуки. И на нескольких тарелках, красиво выложенные замысловатыми фигурами, лежали сыры – белые и желтые, однотонные и с вкраплениями пряностей. Землянка с восторгом разглядывала это богатство: ломтики нежных, мягких сыров, готовых растаять даже от теплого взгляда, и суровых, твердых, тонко нарезанных и почти прозрачных.
Дэвид отодвинул стул, помогая сесть, и тем самым вызвал смешок у Алиры, будто она вернулась на столетия назад. В эту минуту в столовую вошел мужчина, на которого ее муж оказался поразительно похож.
– Доброе утро, доченька! – Зиндаррианец широко улыбнулся и, нисколько не смущаясь, обнял не успевшую сесть Алиру, не крепко, но так, будто знал ее давно и любил никак не меньше, чем родного сына. – Наконец-то в нашей семье появилась дочь. Рад, очень рад! Дэйв, не стой столбом, каша остынет, садись напротив, а за твоей женой сегодня ухаживать буду я.
– Это моя жена – Алира. И мой отец – Нэриан, – представил обоих Дэвид и только после этого исполнил просьбу, заняв место за столом напротив жены под укоряющим взглядом последней.
– Будто бы мы могли перепутать, – рассмеялся хозяин дома, сразу же принявшийся угощать гостью. – Каша из цельносмолотого зерна, томленная на молоке и с домашним маслом. С рогаликами рекомендую и сыром. Такой вкусноты нигде больше нет. Кушай, дочка, силы нужны, а пища, собственными руками приготовленная, она всегда питает не только тело, но и душу. Это для любой планеты верно, хоть на Зиндаррии, хоть на Земле. Быстро вы ко мне выбрались, порадовали, что и говорить. Мать, когда вы прилетели, сказала, чтобы раньше чем через месяц и не ждал. Но я как чувствовал, потому и готовился.
Голос у отца Дэвида был приятный, с легкой хрипотцой, свойственной тем, кто часто работает на свежем воздухе в любую погоду. А взгляд добрый, будто и в самом деле родительский, во всяком случае, у Алиры не возникло чувства отторжения, напротив, она почувствовала, что ей действительно рады и притворства в улыбке хозяина дома нет. На ферме оказалось много уютнее, чем в новеньких, обставленных в стиле функционального минимализма комнатах дворца. Этот дом был напитан эмоциями обитателей, он жил и дышал вместе с ними, и землянке это очень нравилось. Теперь Алира воспринимала окружающее пространство несколько иначе, чем до вчерашнего вечера. Она на самом деле изменилась, приняв силу, или просто та смирилась, успокоившись и признав носительницу. И в качестве примирительного подарка оставила после близкого знакомства дополнительные грани чувств и мировосприятия, позволяющие видеть больше, чем даже самый сильный из кинетиков, будто землянке стали доступны все таланты сразу, а не только ментализм. Но ранним утром, сидя в приятной компании и поглощая вкусный завтрак, думать об этом совершенно не хотелось, только получать ни с чем не сравнимое удовольствие и покой.