– Хорошее качество. Я все понял, не вспоминай и не переживай, никто не в ответе за себя, когда находится без сознания. Но разве нужно извиняться за чувства, которые испытываешь или, напротив, не можешь испытать? Мне казалось, менталисты уж точно не грешат подобными терзаниями. Вся ваша жизнь – ощущения и чувства, та сторона бытия, что обычно скрыта, а вас пытает, постоянно нарушая баланс необходимостью разделять чужие и свои. Ты все честно рассказала сразу, а мои… хм… предположения это не твоя вина. Надеюсь, инцидент исчерпан и мы можем вернуться к тому, что просто пытаемся узнать друг друга лучше, и как-то наладить совместную жизнь. А что такое сериалы?
– Ты серьезно? Никогда не видел? – После такого заявления Алира уже не могла оставаться спокойной и подскочила, чувствуя, как возвращается обычное желание не сидеть на месте, подгоняемое бурлящей внутри энергией. – А на Зиндаррии вообще искусство существует? Хоть какое-нибудь?
– Живопись и музыка. Разве этого мало?
Казалось, что в глазах зиндаррианца мерцают такие же далекие и загадочные звездные системы, которые еще несколько минут назад навсегда пленили Алиру, но эти, живые, будто смеялись над реакцией землянки.
– Вполне достаточно, если не знать о существовании другого. Это база, конечно, но не финальная черта. А театр? Тоже нет?! Ты меня убиваешь! Как жаль, что у меня с собой ничего нет, даже элементарных устройств связи со встроенной памятью. Показала бы тебе свое избранное. – Покусывая губы, Алира сидела на кровати, покачивая ногами.
– Ты словно ребенок, – уже не только глазами улыбнулся зиндаррианец. – Я был в театре на Земле. Понравилось, хотя многое понять не удалось. У нас такого нет, но мы больше вас заботимся о планете, на которой живем, поэтому имеем возможность наслаждаться ею. Я покажу тебе бархатные долгие рассветы, которых, уверен, ты никогда не видела. И сияние звезд, когда они танцуют в середине лета. Ты будешь жить во дворце, а он стоит в горах, но на океан мы тоже обязательно выберемся. Он бывает разным – серым и угрюмым перед бурей, бирюзовым и ласковым в яркие солнечные дни или опасным, когда волны разбиваются о скалы, превращаясь в мириады искрящихся капель, и уносят в глубины в свои сокровищницы все, до чего могут дотянуться. В Зиндаррию невозможно не влюбиться, она почти не заселена, в отличие от Земли, но в ее дикости нет коварства, она любит нас, а мы отвечаем взаимностью.
Заслушавшись, Алира и сама не заметила, что во все глаза смотрит на мужа. Дэвид и раньше казался ей красивым, что, несомненно, не должно быть главным качеством в мужчине, но в этот момент, когда зиндаррианец объяснялся в любви к планете, землянка посмотрела на него иначе. Не как на инопланетянина, а как на простого человека, которому не чуждо это чувство – любовь, а еще столь редко встречающаяся у современных технократов и карьеристов способность восхищаться простыми вещами. И, рассказывая о Зиндаррии, Дэвид становился безумно привлекательным, преображаясь в того, кто чувствует душой, как и сама Алира.