Спустя некоторое время после переезда священник сказал мне:
— Клаус, зайди в мою комнату в восемь вечера с фотографией для паспорта.
Мне почудились в его голосе странные нотки, и поэтому целый день я провел в беспокойстве, ожидая вечерней встречи.
А она и правда оказалась странной.
Я сидел и смотрел, как святой отец положил мою фотографию на стол, вынул из кармана маленький серебряный маятник и подержал его над снимком. И вот маятник начал понемногу раскачиваться вперед и назад, хотя я не замечал, чтобы пальцы державшей его руки двигались. Потом священник пробормотал несколько слов, которые я не смог разобрать. Весь его облик и интонации заставили меня прийти к выводу, что он читает какую-то очень необычную молитву. Затем он стал задавать мне вопросы:
— Ты сделал сегодня домашнее задание?
— Да.
Маятник стал клониться в одну сторону. Я внимательно следил за пальцами святого отца.
— Ты лжешь, — сказал он.
Я внутренне признал: да, это так. Но я никак не мог понять, в чем здесь трюк.
— Ты ходил на обед к матери?
— Нет.
И снова маятник начал тихонько покачиваться. Я намеренно врал, чтобы понять, действительно ли он может распознать ложь. Вроде бы у него это на самом деле получалось.
— Ты снова сказал неправду.
Проклятье, откуда ему это знать? Что за чудна́я игра? Я не мог уловить, где здесь хитрость, а потому предельно сконцентрировался и внимательно наблюдал. Но это не помогло мне противостоять психологическому давлению, которое оказывал на меня этот человек.
Факт остается фактом: после нескольких таких встреч ему удалось сломить мою волю. И вот настал день, когда я наконец понял, к какой мрачной цели ведут все эти подозрительные беседы. События развивались так.
Как-то раз священник предупредил меня:
— Если ты возвращаешься домой после десяти вечера, пожалуйста, обязательно загляни в мою комнату, чтобы я знал, что с тобой все в порядке. Иначе я не смогу спать спокойно.
Через несколько дней я вернулся поздно, около одиннадцати. Приближаясь к дому, я заметил, что в его спальне наверху все еще горит свет. Я отпер входную дверь, и тут свет на втором этаже погас. Он что, спешно нырнул в кровать? Что бы это значило?
Я тихо подошел к спальне, чтобы сообщить, что я дома, и пожелать моему наставнику спокойной ночи. У меня не было сомнений, что он не успел заснуть, ведь лампа минуту назад горела.
— Добрый вечер, — громко сказал я, нерешительно переминаясь с ноги на ногу на пороге. Почему он не отвечает мне? Я снова попытался заговорить: — Я вернулся и сейчас пойду спать.
Ни звука в ответ. Тишина было долгой, она казалась бесконечной. Я оставил дверь слегка приоткрытой, и слабая полоска света из коридора освещала часть комнаты. Мне стало не по себе. Послышалось странное ворчание, шепот — звуки, похожие на те, которые я слышал, когда он бормотал свои диковинные «молитвы». По спине у меня побежали мурашки. Я чувствовал себя совершенно беспомощным. Казалось, железная рука сжимала мне горло и не давала пошевелиться. В комнате явно происходило что-то недоброе и устрашающее. В обычной ситуации я просто взял бы и вышел. Почему же я вдруг оказался не в состоянии этого сделать? Куда ушла решимость, что парализовало волю? Я как вкопанный стоял на месте. Панический страх сковал мне грудь. В горле пересохло, я не мог произнести ни слова.