В то время как японское судно, только лишь по случаю установления на него двух старых трехдюймовок, называемое «вспомогательным крейсером», спешно уходило, забирая больше к зюйду – именно там лежал Хоккайдо и конечная северная точка японских телеграфных линий, совсем недавно подведенных к Нэмуро-си.
Хорошо зная эти акватории, подводные скалы, неглубокие проливы между островами, капитан «Кагава-Мару» рассчитывал легко скрыться, погонись за ним русские.
А пока еще стоит туман, надо было спешить.
Спешить донести, что ему удалось обнаружить корабли гайдзинов.
Спешить наикратчайшим путем сократить дистанцию, чтобы быть уверенным, что слабосильный беспроводной телеграф, установленный на «Кагава», добьет эфирным сигналом до приемной станции в Нэмуро.
Напрягая, еще больше щуря веки, покрытые мелкими трещинками времени, уже далеко не молодой японский шкипер рассматривал выданные перед походом рисунки силуэта русского броненосца… и крейсера «Рюрик», который тоже мог оказаться в этих водах… и остальных вспомогательных судов хитрого русского адмирала, который сумел добраться сюда неведомыми северными путями. Сравнивая, напрягая память, с тем, что выплыло перед глазами из тумана. С презрением подмечая:
– Нерадивые носатые обезьяны не соизволили довести покраску своего корабля до конца.
От этого высившийся над водой броненосец был безобразен, будто покрыт нелепыми лишаями. Однако опознать боевой корабль по орудийным башням было несложно. Как и догадаться в предназначении двух других пароходов.
* * *
«Японца» увидели только тогда, когда над морем окончательно прояснилось, и туман отступил… увидели дымом на юго-западных румбах. Догнать его шансы были, что «Рион» и пытался делать, превосходя оппонента минимум узлов на пять, наверстывая упущенное время и восемь миль подаренной противнику форы.
– Упустили? – На мостике флагмана Рожественский, как сыч, восседал в кресле, принимая сообщения и доклады. Казалось – закипал, сверкая глазами, однако вопреки своему обыкновению на брань не переходил, лишь в голосе скребло железом. – Выражаю свое глубокое неудовольствие, господа.
– Может, это действительно был «американец?» – все еще надеялся Коломейцев, впрочем, не особо настаивая. – Но тогда с чего бы ему столь поспешно бежать?
А потом поступил доклад от телеграфистов, что они фиксируют передачу шифрованной морзянкой. И уже не было никаких оснований сомневаться – почерк японский.
– Забить эфир?! – Флаг-офицер вопросительно смотрел на адмирала, решительно готовый отдать необходимый приказ.
А Рожественский почему-то медлил. Адмирал думал. Думал и колебался: