* * *
– Таким образом, что и требовалось… – не стал договаривать Андрей Анатольевич, потому что присутствие военных кораблей Великобритании в этих водах можно было объяснить однозначной причиной.
«Причина – эскадра Рожественского? А британцы выступили дозорным отрядом? В помощь своим союзничкам японцам? Да ладно! Тут и не надо быть параноиком, чтобы понять – жечь уголь, наверняка из своего кармана, англосаксы попусту не станут. Ледокол ищут. Нас ищут».
– Лучше бы это были корабли микадо, на худой конец, – тихо прожужжал над ухом Шпаковский, – япов так и вовсе, при правильном подходе, перетопить и все дела. Шито-крыто! А против бриттов… они нас – красную тряпку для двух бычков уже видели (в хорошую подзорную трубу или визир мощный, что там у них есть?). И будут нагонять по возможности. Сколько сейчас до них? Сорок кабельтовых? Охренеть. Недаром кто-то из наших боялся попасть под «высопоставленную некомпетентность» из контекста «забивать гвозди атомоходом», или вот тебе – чистая подстава! Так от глупости вскоре и будем чапать в компании альбионцев. А наш расфуфыренный носитель адмиральских эполет и пырхнуть не посмеет – прецедент, война-с! Короче. Вредительство и головотяпство.
– Тихо ты, услышит, – едва разжал зубы Чертов. Поцеплялся взглядом к наместнику, к статскому, к дымящей в кабельтове лоханке, к зеленым искоркам на мониторе:
«Тянуть дальше недопустимо! “Лена” нас только тормозит. Надо давать максимальный ход и отрываться от излишне любознательных джентльменов. Нельзя им позволить детально нас рассмотреть. Это, я вижу, понимает господин-неженка из Петербурга (приказать, что ли, подать ему стулку, а то сейчас бедолага в обморок свалится). А вот наместник ничего не хочет понимать – набычился своим упрямым лбом и эмоциями. А эмоции, бля, тянут эмоции».
Так и хотелось высказать все, что думаешь! Однако ж:
– Ваше… – прокашлялся, чтоб смягчиться, – Ваше высокопревосходительство, ситуация выходит из-под контроля и в конце концов обернется чреватыми последствиями. «Лена» нас сдерживает. Ледокол может выдать до двадцати узлов.
Адмирал тянул, колебался с ответом, на статского поглядывал. Адъютанты струнками вытянулись – чуют напряжение. Старпом опять тем временем с радиорубкой оттелефонился, рот уж открыл – хотел доложиться, да Алексеев, наконец, как сам из себя клещами:
– Видите ли, господин Чертов. В Петербурге… м-мэ, император располагает сведениями, что у вас на судне назревает бунт… неповиновение, а ледокол намереваются угнать в САСШ.
У Чертова, у помощников, у вахтенных, у всех, кто слышал, челюсти так и отвисли!